Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)

Симус не успел договорить. Живой разъяренный вихрь, взметнув полами легкой школьной мантии, помчался в сторону Больничного крыла, при этом угрожающе раздувая ноздри. Мальчики пугливо переглянулись — такое быстрое исчезновение Флоренс Уайлд не сулило ничего хорошего ни Малфою, ни гиппогрифу Клювокрылу, ни Хагриду, ни всему Хогвартсу… Флоренс, лелея в душе надежды на то, что у мадам Помфри есть какие-нибудь опасные для жизни засранца Малфоя предметы, и на то, что этот же засранец пока не собирается помирать, откинув свои аристократичные копыта, аккуратно проскользнула в Больничное крыло. Светлое стерильное помещение было залито теплым светом, витражные окна были распахнуты, отбрасывая на белоснежный кафельный пол радужные блики, а в мягком воздухе витали запахи лекарств и лечебных трав. У койки возле окна, окутанной золотистой солнечной дымкой, хлопотливо суетилась мадам Помфри — милейшая сухонькая женщина с обаятельными ямочками, с медицинским чепчиком на седых кудряшках и в безукоризненно белом фартуке с бесчисленным множеством карманов поверх темно-бордовой мантии. Целительница являлась женщиной, сочетающей в себе абсолютное очарование и добродушную ворчливость. Она неустанно отпаивала болящих учеников лекарственными отварами собственного приготовления, с напускной строгостью шугала излишне шумных и хохотливых посетителей и обладала удивительной способностью в самом здоровом в мире человеке найти сотню болячек. Сейчас же она, как хлопотливая пчелка, кружилась над стонущим и охающим Малфоем, бурча что-то под нос и ловко перебинтовывая его правую руку.

— Ну же, мистер Малфой! Прекратите этот скулеж! Не умрете, я сейчас вас хорошенько подлатаю… О, дорогая! — целительница расплылась в радушной улыбке, заметив свою частую посетительницу. — Вы очень вовремя! Я должна приготовить мистеру Малфою лечебную мазь, а вы как раз составите компанию вашему другу!

— Разумеется, мадам Помфри, — Флоренс тепло улыбнулась, но в ее карамельно-ореховых глазах вспыхнули такие искры, что Драко на койке едва ли не поседел от ужаса, вжавшись в подушку. — Не беспокойтесь, я побуду с мистером Малфоем.

Поппи Помфри радостно закивала головой, и ее кудряшки весело закачались. Пожилая женщина очень любила эту девочку, которая проявляла искренний интерес к зельям и колдомедицине, зачастую заглядывая к целительнице на чашку ромашкового чая и познавательный душевный разговор в крошечном кабинете мадам Помфри. Медсестра, задумчиво хмуря седые брови и держа в сухих теплых пальцах пустой флакончик, исчезла за дверью своей личной лаборатории. Флоренс проводила ее внимательным взглядом и, как только раздался щелчок задвижки, медленно развернулась к Малфою, побелевшему, как мел.

— Бить будешь? — сипло спросил он, натягивая на острый подбородок душистое одеяло и пугливо впиваясь взглядом в бесстрастное лицо подруги.

Флоренс скрестила руки на груди и продолжила стоять на месте, чувствуя, как по щеке щекотливо ползет ласковый лучик солнца.

— Башка болит?

— Что?!

— Что?

Драко недоверчиво смотрел на невозмутимую Флоренс.

— Ну, болит…

— Тогда бить буду позже. Не хочу выдолбить из тебя остатки серых клеточек твоего мозга, — когтевранка облокотилась о металлические прутья кровати, пронизывающе глядя на Малфоя.

Тот облегченно выдохнул, отпуская скомканное одеяло и выпрямляя затекшую шею. Но, понимая, что прощен не до конца, тяжело и жалобно вздохнул, искоса погладывая на подругу. Та закатила глаза, переплетая длинные тонкие пальцы и поджимая губы, попытавшись скрыть улыбку.

— Прекращай вздыхать, я все равно злюсь.

Драко, уловив тонкую смешливость в ее потеплевшем тоне, сложил губы в легкую полуулыбку и явно воспрял духом.

— Садись, что стоишь? — слизеринец похлопал бледной ладонью с красивыми музыкальными пальцами по белой хрустящей простыне.

Флоренс бросила на него упрямый и чуть насмешливый взгляд, отлепляясь от прохладного металла, и осторожно присела у Малфоя в ногах. Матрас просел под тяжестью хрупкого тела, широкие рукава мантии разметались по постели, а ее приятный уютный запах смешался с шлейфом солнечного света и теплыми ароматами осенней природы. На высоких, еще плохо заметных скулах появился бархатистый свежий румянец, оттенивший молочную бледность чистой кожи, чуткость выразительных сияющих глаз и блеск кофейно-каштановых волос, убранных в низкий хвост. Драко невольно залюбовался, наблюдая, как лицо Флоренс приобрело ту приятную, почти женскую мягкость, которая проявлялась лишь когда они разговаривали о чем-то серьезном.

— Вот скажи мне, дебил, зачем ты полез к этой зверюге? — в прохладном голосе явственно различался укор, волнение и еще что-то непонятное, но очень хорошее.

— Но Поттер…

— Вот дался тебе этот Поттер! — с досадой перебила Драко Флоренс. — Что ты к нему прицепился? Он у тебя что-то отобрал? Что он такого натворил, что ты от него не отлипаешь?

Малфой покрылся красноватыми пятнами, и в серых глазах мелькнуло возмущение.

— Я не подумал, что этот… гиппогриф, — слизеринец скривился, словно проглотил горькое лекарство, — На меня бросится.