Деррида

Сегодня ни среди мало-мальски чутких философов, ни среди тех, у кого хоть немного хватает проницательности, чтобы разобраться в этих областях (книгоиздании, прессе, телевидении), никто бы не отважился утверждать философскую жизнеспособность или достаточный уровень большей части того, что с некоторых пор выставляется на самых видных витринах, и что производится теми, кто громогласно присваивает себе философию во всевозможных студиях, в которых с относительно недавнего и вполне определенного времени самые громкие говоруны получили самые мощные громкоговорители, не задаваясь вопросом (в лучшем случае), почему это вдруг им отдали колонки в газетах и телепрограммы, чтобы они говорили так и сказали именно это[795].

Реакция последовала незамедлительно. Если в субботу после обеда и с утра в воскресенье работа шла в группах, в воскресенье после обеда проходит очередное пленарное заседание, посвященное обобщениям и выводам. Именно во время этого заседания под председательством Жана-Люка Нанси произошел памятный инцидент.

Бернар-Анри Леви пришел с небольшой группой друзей, среди которых Доминик Гризони, составитель вышедшего в 1976 году сборника «Политики философии», в котором Деррида участвовал вместе с Шателе, Фуко, Лиотаром и Серром. По признанию самого Леви, реформа Аби их не интересует. Они пришли на Генеральные штаты, чтобы вступить в рукопашную. «Большинство этих людей в течение двух лет постоянно выступали против меня, – рассказывает он. – И я считал их своими врагами. Я говорил себе, что есть два разных способа защищать философию. Это тема многих моих выступлений того времени. То есть я вел войну с Университетом. И Университет отвечал мне тем же, ведя тотальную войну со мной»[796]. Доминик Гризони начинает первым, прерывая выступление Деррида из глубины зала. Ему предлагают высказаться у микрофона, как остальные участники, но публика, большая часть которой желает продолжать начатую работу, тут же его освистала. Поскольку Гризони не удается заставить себя выслушать, ВHL пытается «отомстить за товарища». «Я спускаюсь и подхожу к трибуне. Мне пытаются помешать. Я хочу подняться на трибуну, чтобы взять микрофон, расталкивая оппонентов. Деррида лично вышел, чтобы им помочь, и мы схватились, как во времена нашего драчливого детства, его и моего»[797].

После этой непродолжительной потасовки Жан-Люк Нанси объявляет, что «слово будет предоставлено Бернару-Анри Леви, как только собравшиеся захотят его выслушать», но ему приходится настоять на том, чтобы люди, стоящие на трибуне, ее покинули. Описание дальнейших событий, представленное в сборнике, опубликованном в скором времени, стоит процитировать.