Деррида

Авитал Ронелл пересказывает сцену несколько иначе. «Я пришла на эту конференцию со своей подругой Жизель Целан-Лестранж, вдовой Делана. В то время статус у меня был двойственный: я еще была немного студентка, хотя и начала уже преподавать. К этой встрече в тот день я была не готова. Я не думала, что нас будет так мало в зале. Во время перерыва Деррида подошел ко мне и спросил, кто я такая. Не знаю почему, я ответила ему: „А разве вы меня не узнаете?“. Он недоуменно на меня посмотрел: „Нет… Не думаю“. Я стала настаивать: „В самом деле? Это нехорошо. Я же метафизика“. Я представила себя как эффект его текста. Он был изумлен, немного растерялся: „А, так значит, это вы метафизика?“. Я была захвачена своей собственной игрой и не могла ее бросить. Я добавила что-то вроде: „Да, и мне не очень понравилось, как вы со мной до сих пор обходились“…»[804].

Авитал Ронелл родилась в Праге в 1952 году. С 1956 года ее родители, израильские дипломаты, жили в Нью-Йорке. Там она начинает учиться, затем продолжает учебу в Свободном университете Берлина, работая с Якобом Таубесом, раввином и профессором герменевтики. В 1979 году, когда она знакомится с Деррида, она защищает диссертацию в Принстонском университете. Совсем скоро Авитал Ронелл станет близким другом и одним из самых ярких и оригинальных представителей движения. «В то время я занималась Гете и Эккерманом, – объясняет она. – Я была захвачена фигурой Эккермана. Незадолго до этого Гадамер сказал мне, что мне необходимо найти наставника, настоящий мыслитель обязательно должен опираться на наставника. Так у меня появилась фантазия стать Эккерманом для Деррида. Очень быстро, как мне казалось, я поняла, насколько он одинок, и решила к нему приблизиться. В тот период его известность стремительно росла. Более или менее осознанно Деррида собирал своего рода команду, разбросанную по всему миру. В этой команде я могла играть роль „министра немецких дел“. Я представила свою кандидатуру на этот пост и получила его. Многие годы мы подолгу говорили о Гете, Клейсте, Гельдерлине и Кафке».

С момента выхода в 1976 году английский перевод «О грамматологии» пользуется неизменным успехом. Два года спустя в издательстве Чикагского университета публикуется замечательный перевод «Письма и различия» Алана Басса[805]. Деконструкция стала модной, и Деррида нарасхват. В конце лета 1979 года он отправляется в большое турне по Северной Америке в сопровождении своего старшего сына Пьера, которому тогда исполнилось 16 лет. «Больше всего меня поразила, – вспоминает Пьер, – его энергия. Почти каждый день мы приезжали в новый город. Каждый раз нужно было лететь на самолете, потом был обед, долгое выступление, затем обычно коктейль и ужин, затягивающийся допоздна. График самой настоящей рок-звезды. Через несколько дней я уже падал от усталости, что немало удивило отца. Он сам был в прекрасной форме, как никогда. У меня сложилось впечатление, что путешествие его бодрит»[806].

Это не помешало Пьеру сохранить счастливые воспоминания об этом путешествии и, в частности, о встречах с Полем де Маном в Чикаго и Йеле. Деррида говорит, что ему тоже понравился этот опыт: «Это было что-то особенное, насыщенное и в конечном счете таинственное»[807]. Но Пьер остается только на половину тура, ему нужно возвращаться в Рис-Оранжис к началу учебы в выпускном классе. С 24 сентября Деррида ведет трехнедельный семинар в Йеле на тему «Понятие сравнительного литературоведения и теоретические проблемы перевода». Затем он уезжает в Монреаль на конференцию под названием «Отобиография Ницше» и на двухдневные дискуссии в свободной форме с некоторыми из наиболее увлеченных поклонников его творчества, среди которых Клод Левек, Кристи В. Макдональд, Эудженио Донато и Родольф Гаше[808].