Деррида

По мнению Деррида, в книге Фариаса нет ровным счетом никакого сенсационного материала, разве что для тех, кто ничего не знает не только о более строгих работах предыдущих историков, но и о размышлениях на эту тему таких мыслителей, как Морис Бланшо, Эммануэль Левинас, Филипп Лаку-Лабарт и Жан-Люк Нанси. Деррида утверждает, что и сам делал оговорки во всех своих ссылках на Хайдеггера, в том числе в самых первых своих текстах. И он больше, чем раньше, убежден, что, «недвусмысленно осуждая нацизм и молчание Хайдеггера после войны», нужно все-таки продолжать анализировать его, «не ограничиваясь общепринятыми или удобными схемами».

Почему гнусный архив представляется невыносимым и соблазнительным? Именно потому, что никто никогда не мог свести всю работу мысли Хайдеггера к работе того или иного нацистского идеолога. Иначе это «досье» не было бы столь интересным. На протяжении более полувека ни один серьезный философ не смог обойтись без «объяснения» с Хайдеггером. Как можно это отрицать? Зачем умалчивать то, что многие «революционные», смелые, тревожащие произведения XX века, как философские, так и литературные, рискнули зайти и даже с головой уходили в регионы, преследуемые тем, что для философии, уверенной в своем либеральном леводемократическом гуманизме, является не иначе как дьявольщиной. Разве не нужно вместо того, чтобы затушевывать это или пытаться это забыть, постараться объяснить этот опыт, то есть опыт самого нашего времени, не считая, что отныне все это для нас ясно[992]?

Деррида вскоре оказывается в центре споров, словно бы главной мишенью являлся именно он, а не только Хайдеггер. Вот уже 25 лет, как издаются его работы, и 20 лет, как он стал известен в интеллектуальной среде. Но французская широкая публика слышит о нем лишь во второй раз – первым была пражская история.

Виктор Фариас напрямую обращается к философу в тексте под названием «13 фактов для Жака Деррида», опубликованном в El Pais, а затем перепечатанном в Le Nouvel Observateur и многих европейских газетах: «Что говорит Ж. Деррида? Факты есть, но сами по себе, без соответствующей философской рефлексии они не имеют значения. Более того, Деррида „не нашел в этом исследовании ничего, что не было бы уже давно известно“». Затем Фариас кратко перечисляет ряд «первостепенных и совершенно неизвестных» до его книги составляющих, а в заключение пишет: «Если Деррида все это знал, почему же он нам об этом ничего не сказал? Он сэкономил бы мне 12 лет работы»[993].

И хотя многие аспекты исследования Виктора Фариаса по Хайдеггеру в последующие годы будут поставлены под сомнение или уточнены, его критика все равно будет иметь определенный эффект[994].

Страсти не стихают и 27 ноября 1987 года, когда Робер Маджиори публикует в Libération статью на разворот под названием «Хайдеггер у Деррида в почете». Статья сама по себе двусмысленная: Маджиори тщательно разбирает трактовку, предложенную Деррида в работе «О духе»; он подчеркивает ее интерес и важность, но потом выражает сожаление, поскольку Деррида никогда не переходит от «понятийной констатации» к «моральному упреку». Вывод оказывается неожиданно грубым:

Скажем просто: анализ Деррида действительно отличается тонкостью и остротой… но, раз это анализ «речи» Хайдеггера, ставка которого не только в том, чтобы зафиксировать положение определенной доктрины или прояснить определенное понятие, а в том, чтобы дать философское определение нацизму, зачем все это сюсюканье? Почему этические и политические позиции выражены столь неотчетливо? Почему творчество Хайдеггера заставляет себя уважать словно бы под страхом смерти?[995]