Деррида

Эти предложения, какими бы умеренными они ни были, вызывают ожесточенные споры. Петиция против доклада собирает 1200 подписей. 18 октября 1990 года в амфитеатре Пуанкаре на улице Декарта проходит особенно бурное заседание. Присутствующие преподаватели выступают против содержания доклада, а также против самого Деррида, который становится объектом крайне агрессивных нападок. Катрин Малабу вспоминает об этом сложном моменте: «Французское философское общество и Французская ассоциация преподавателей философии оказались самыми активными хулителями проекта, что в итоге и привело к тому, что его положили под сукно. Жак знал, что у него много врагов в Генеральной инспекции, но он не понимал, почему преподаватели философии отказываются ограничить значение сочинения и рассмотреть возможность распространения преподавания философии на первые два года лицейского образования. Словно профсоюзный активист, потерявший свою базу, он боролся за людей, которые его вообще не поддерживали. После этого доклада он ощутил такое отвращение, что решил никогда больше не заниматься подобными вопросами»[1064]. Жак Бувресс тоже вышел из этой истории совершенно обескураженным: «Что касается содержания, я по-прежнему полагаю, что наши предложения были совершенно разумны. Незадолго до смерти Деррида в одной из телепередач сказал, что ему нужно было смириться и признать, что корпорация преподавателей философии была на самом деле глубоко реакционной. Я могу легко представить, чего ему должно было стоить это заявление»[1065].

За несколько месяцев до этих событий разразился другой столь же болезненный скандал во время подготовки конференции «Лакан с философами», которая должна была пройти в ЮНЕСКО в мае 1990 года по инициативе Международного коллежа философии. Полемика, инициированная Аленом Бадью, связана с местом Деррида в наследии Лакана. В письме, отправленном Рене Мажору 12 декабря 1989 года, Бадью просит его изменить заявленное название его выступления – «После Лакана. Существует ли дерридеанский психоанализ?». Присутствие в названии фамилии Деррида, «единственного живого философа, упоминаемого кем-либо из участников конференции», по его мнению, «нейтрализует значение всех их работ»[1066]. Мажор и Деррида уязвлены этим требованием, которое, с их точки зрения, представляет собой цензуру.

Вскоре ситуация еще больше обостряется. Многие участники грозят выйти из организационного комитета, если спорное название будет оставлено. Филиппу Лаку-Лабарту, председательствующему в CIPh в этом году, важно присутствие Алена Бадью, с которым он довольно близок по политическим взглядам. Наконец, компромисс найден. Мажор соглашается заменить вторую часть названия – «Существует ли дерридеанский психоанализ?» – на тире. Комментируя этот странный прочерк, он сделает этот инцидент отправной точкой своего выступления.

Конференция прошла с 24 по 27 мая 1990 года в большой аудитории ЮНЕСКО и оказалась очень успешной. Заключительное заседание вел Деррида. Представляя доклад под названием «Из любви к Лакану», он вкратце обрисовывает историю своих непростых отношений с автором «Текстов», порой иронично, порой с восхищением: «И если бы я сказал теперь: „Вот видите, я думаю, что мы очень любили друг друга, я и Лакан…“, я практически уверен, что многие из здесь присутствующих не согласились бы с этим. Поэтому-то я пока не знаю, скажу ли так»[1067]. Со смерти Лакана прошло около 10 лет, и сложившийся идеологический контекст позволил Деррида приблизиться к нему:

О чем бы речь ни шла – о философии, психоанализе или теории в целом, актуальная плоская реставрация пытается прикрыть, отвергнуть или отцензурировать тот именно факт, что ничто из того, что смогло изменить пространство мышления в последние десятилетия, не состоялось бы без того или иного объяснения с Лаканом, без лакановской провокации, как бы ее ни принимать и как бы ни обсуждать[1068].

На конференции Деррида ссылается на недавний роман с ключом Юлии Кристевой под названием «Самураи», не называя его. Лакан в нем стал Лозеном, а Деррида – Саида. Хотя оба они названы «фальсификатами на экспорт», на долю Деррида приходится больше сарказма. Атака лобовая, и роман с ключом как особый прием делает ее еще более болезненной: