Дерзай, дщерь!

Семья и дети вовсе не требуют отказа от эмоциональных, культурных и профессиональных склонностей, наоборот, способствуют развитию и совершенствованию личности. Например, Н.П. Кончаловская (1903 – 1988) поначалу стремилась организовать свою семью по типу родительской: ее мать, всецело поглощенная талантом мужа-художника, отдала себя в полное подчинение, служа ему и детям. Но Наталья Петровна не чувствовала удовлетворения, нервничала, срывалась, наконец, посоветовавшись с умным психологом, перестроилась на другой устав: не первом месте собственная работа: поэзия, переводы, рассказы, либретто к операм, исторические исследования, на втором дети, на третьем муж. Результат широко известен: остались стихи, сохранен брак, выросли талантливые дети: два знаменитых кинорежиссера. Немаловажно и то, что каждый свой день этой замечательной женщины начинался с молитвы [189].

А что может дать детям мать семейства, если ее бестолковое мироощущение не простирается дальше элементарных рефлексов, если она «всецело предалась на съедение жизни, ослепила себя заботой, и в заботах уже ничего не видит вокруг себя, не задумывается о собственной жизни, кто она и куда идет [190]». Скажут: ну да, Кончаловская, Николаева, у них небось прислуга, а мне некогда, некогда, некогда. Но вот примеры: жена недавно погибшего о. Даниила Сысоева при трех детях нашла возможность написать увлекательные «Записки попадьи»; еще одна матушка в небольшой книжке поместила занятные изречения пятерых своих ребят [191]. Эпоха информационных технологий предоставляет все больше возможностей сочетать семью и работу: С.А. приспособилась зарабатывать, выполняя какие-то задания на компьютере, стирающем разницу между офисом и домом; в США число работников-домоседов растет с каждым годом, среди них 52 процента составляют женщины [192].

«Я ее плохому не учила!» защищалась Р., когда пятнадцатилетняя дочь истекала кровью после самодеятельного аборта. Но ребенок не слышит слов; для него важен пример; реальная жизнь матери была сплошной путаницей: девочка родилась от ранней случайной связи, наблюдала много других союзов, законных и незаконных: Р. и раньше, и теперь обходится без руля и без ветрил.

Т. рассказывает о православной многодетной семье, с которой тесно общалась когда-то. Однажды она стала свидетелем ужасного, по ее словам, инцидента: пятилетняя девочка, в чем-то провинившись, деловито подняла юбку, стянула штанишки и улеглась поперек стула для порки; наказание исполнялось точно по форме, благословленной духовником. Но в тот вечер почему-то случился сбой: младшая, трех лет, принялась кричать «не надо!», бросалась то к маме, то к отцу и, навзрыд плача, умоляла «не надо!». Оба родителя уговаривали ее, гладили по головке и ворковали, утешая: «нам тоже жалко Дашу, но что делать, воля Божия!». Т. и раньше слышала в храме, как папа ответил крохе, просившей пить после причастия: «нет воли Божией, милая!». Удивительно ли, что повзрослевшие дети удаляются от Церкви?

Удачливый бизнесмен Б., как часто бывает, после сорока завел новую семью; оставленная жена добилась, чтобы дети были полностью обеспечены: всем троим куплены собственные квартиры, они учатся в платных престижных заведениях, баловень-сын каждый год разбивает машину и получает новую, а дочь после нескольких браков обретается большей частью в психиатрической клинике. Б. компенсирует чувство вины, откупаясь, но детям богатство принесло явный вред: пропал интерес к жизни, некуда стремиться, нечего желать.

Одна американская феминистка подвергла сомнению и «разоблачила» само существование естественного материнского инстинкта; только «социализация половых ролей» принуждает женщин к исполнению детородной функции [193]. Но, думается, пока стоит мир, женщины будут рождать; женщина – мать от самой колыбели, так предписано Богом, так диктует природа, и ни одна не найдет покоя, пока не выполнит главного своего предназначения.

Вспоминается рассказ, читанный в старом-престаром журнале. Тогда, в 60-е годы, была мода воспитывать сорванцов, девочек растили без всяких сантиментов, никаких кукол, розовых платьиц и длинных кудряшек: короткая мальчишеская стрижка, брючки, свитера, а из игрушек автомобили и пистолеты; учили бегать, плавать, драться, словом, продвинутые мамы, натерпевшись от вероломных мужчин, в порядке реванша стремились на корню истребить в дочках всякую слабость и воспитать активную готовность постоять за себя.

Так вот, в рассказе одна такая мама дарит ребенку на день рождения… землечерпалку, оранжевого цвета дорожную машину в миниатюре. Проводив гостей, она заходит в детскую и застает убийственную, разрушившую ее иллюзии сцену: девочка завернула земснаряд в одеяло, там, где положено быть голове, повязала косыночкой носовой платок и баюкает «дитя», нежно приговаривая: «землечерпалочка моя, землечерпалочка». Инстинкт бессмертен.

За аленьким цветочком.