Державю. Россия в очерках и кинорецензиях

Эпигонский советский мюзикл шел тою же натоптанной тропиночкой. За период малокартинья у всех, кто не занимался историческими колоссами о славе русского оружия и назидательными драмами о зазнавшемся комсомольце, потихоньку руки отсохли от штурвала. Выдумывать нечто оригинальное, не обкатанное на кремлевских концертах и летних курортных эстрадах было боязно — даже сам Александров снимал среди бутафорских березок донельзя славянофильские шоу на полянке, что уж говорить о других. Хрущевский фильм-ревю использовал схему, казавшуюся бородатой уже на «Волге-Волге»: смехачи, плясуны, художественные свистуны и прочие самородки с кустарными инструментами едут в столицу на конкурс эстрадных дарований. Причем если в александровском кино основное время занимает дорога и репети-петиция, тут сразу начинают с худсовета и худрука, оправдывающегося по телефону перед своей мегерой, жеманницей генеральских статей и нерусских кровей. В ту пору она была главной мишенью сатиры — большая крокодила, захомутавшая бесхребетного бобра-ответработника. Ей назло плясали, трубили и ходили колесом ложкари, лилипуты, чечеточники в сомбреро, юные чтицы в белых носочках, джаз-банды в широких штанах и прочая филармоническая шушера, передразненная в «Необыкновенном концерте» (который сегодня смотрится выдающейся пошлостью именно потому, что предмет пародии давно усоп и ассоциаций не вызывает). В дополнение к дарованиям по зеркальным же полам маршировали слоны советской песенной сатиры с гигантскими карандашами и авторучками на ремне, а Клавдия Шульженко в темно-вишневой шали обращалась с мещанскими романсами к кремлевским звездам. Обшучивали все это советские Пат и Паташон — Тарапунька и Штепсель, поднявшиеся на малороссийских шуточках типа «хибатрохи-дуже-сало». Жанр был столь архаичен, что отголоски его сохранились лишь в нескольких дошедших до конца века фильмах: «Веселые звезды» (1954), «Мы с вами где-то встречались» (1954), «Штепсель женит Тарапуньку» (1957), «Девушка с гитарой» (1958). Из перечисленных эстрадных типажей Райкин остался в спросе единственный — поэтому «Мы с вами…» крутили не только в падкие на ретро времена, но и в позднесоветскую осень на Первомай, сразу за телеспектаклями «Принцесса Турандот» и «Проснись и пой».

Молодой документалист Рязанов в 56-м сделал с умирающим жанром то же, что его герои Гриша Кольцов и Леночка Крылова — с отчетно-выборным огурцовским «Голубым огоньком». Споил до лезгинки, напихал за пазуху голубей и шутих, набил вокальными номерами в стиле будущего КВН и включил ответственному топтыгину громкую трансляцию.

Крайне дальновидным ходом оказалось приклеить шоу к новогоднему вечеру. Дело в том, что эстрада поздних 60-х была насквозь тамадической, проще говоря, питейной: комики, затейники и закавказские певцы через слово предлагали опрокинуть рюмочку за спутник, за великую дружбу и взаимопонимание, чокнуться и снова налить чего-то там искристо-игристо-золотого. Со временем повальная праздничная пьянка привела к образованию второго выходного на опохмел — 2 января, 2 мая и 8 ноября, и трезвые головы принялись аккуратно, но настойчиво укорачивать алкогольные здравицы, снисходительно относясь только к новогодним попойкам. Тут-то и оказалось, что не менее фривольная, чем остальные, рязановская комедия ничуть не противоречит новым и вполне разумным требованиям.

Режиссер позаимствовал у Голливуда ходячую джинкеллиевскую модель «два друга, шансон и подруга» (вскоре перенятую «Неподдающимися» и «Королевой бензоколонки»). Трое готовят шоу, девушка берет ухажеров под ручки крендельком, но сердце не отдает никому, зато представление выходит на славу. В наследство от папаши Александрова им достается потрясающе тупой бюрократ Огурцов, готовый все на свете за-руководить и расширить квартет, а также артист и режиссер Андрей Тутышкин с басней «Зачем на бал пришел медведь» (в «Волге-Волге» прославленный ролью друга товарища Шульберта дирижера Алеши, а через четверть века — постановкой рекордной по кассовым сборам «Свадьбы в Малиновке»).

Главная же Долли новогоднего праздника, смешная девчонка Людмила Гурченко, пела про пять минут на фоне гигантских часов и серпантинок — на пару десятилетий вперед даря коронный номер всем институтским, заводским и учрежденческим «огонькам». «Эти огромные часы были буквально везде», — клялся главный культуролог советского времени Леонид Парфенов, и нет оснований ему, провинциальному самородку, не верить.

Так что непревзойденным поставщиком хитов для новогоднего телеэфира Рязанов стал аж за 20 лет до прославившей его в этом качестве «Иронии судьбы».

В «Старых песнях о главном — 2» фильм опрометчиво обошли стороной. Жаль, не догадались пустить песню о Танечке в исполнении трио «Лицей» — ох, хороши были бы девки в крахмальных наколочках!

Не может быть.

Представь себе.

На диво хороши.

60-е. Ветер в голове

День солнца и дождя

«Я шагаю по Москве», манифест 60-х

Фильм был обещанием хорошей взрослой жизни.

Все было Новым: Арбат, мир и год.