Держи голову выше: тактики мышления от величайших спортсменов мира

Кингсбери и его тренер приехали за ночь до церемонии аяуаски и прошли традиционный обряд темаскаля, не добавляя в свой «рацион» никаких психоделиков. После этого Кайл заснул.

Несмотря на то что большинство церемоний аяуаски происходят ночью, Кингсбери решил начать с утра. К тому времени он голодал почти сутки. Некоторые шаманы начинают церемонию со сложных ритуальных песнопений. Кингсбери подошел к процессу чуть проще. Они с тренером пришли, их разместили – поскольку в церемонии участвовало еще несколько человек, – и каждый из участников принял дозу аяуаски объемом с красный пластиковый стаканчик Solo.

ШАМАНЫ ГОВОРЯТ, ЧТО ПРИГОТОВЛЕНИЮ НАПИТКА ИХ НАУЧИЛИ САМИ РАСТЕНИЯ, И СИЛЬНО ОБИЖАЮТСЯ, КОГДА ЛЮДИ НАЗЫВАЮТ ЗЕЛЬЕ НАРКОТИКОМ. ДЛЯ НИХ ЭТО СВЯЩЕННОЕ ЛЕКАРСТВО.

По консистенции жидкость была густой и вязкой, почти как ил, а на вкус была как земля с огнем. Кингсбери опрокинул в себя стакан, запив небольшим количеством воды.

Потом уселся и стал ждать.

Первый час ничего не происходило. Только слегка вспотел, не более.

Ему предложили второй стаканчик. Он выпил и его. Затем прилег.

Спустя несколько мгновений в голове Кингсбери поднялся шум, словно он оказался в зоне боевых действий: кругом его окружали крики и чей-то рев, они стремительно нарастали.

Он вспомнил то, о чем ему сказали раньше. Чти благородную тишину. Не смотри по сторонам. Не грей уши, если можешь избежать этого. Пусть другие переживут свой собственный опыт, а ты переживи свой. Ему было сказано, что большинство людей примитивно реагирует на аяуаску, по-животному. Они рыдают, хохочут и кричат.

Кингсбери держал глаза закрытыми, а когда у него это не получалось, смотрел вниз. Звуки, однако, были просто кошмарными. «Как будто вокруг умирали люди», – описывал он этот шум. И он не мог удержаться от того, чтобы смотреть по сторонам.

Другие участники «блевали, как одержимые».

Это, кстати, неотъемлемая составляющая эксперимента с аяуаской. Очищение. La purga. Вы будете блевать. У вас будет диарея. Так вы очиститесь.

Каждому дали по ведру, и большинство участников уже припало каждый к своему. Кингсбери же не собирался пачкать свое ведро. Он начал осуждать окружающих.

Никто из людей вокруг не был так же здоров и физически подготовлен, как он. Никто из них не уважал собственное тело так, как это делал он. Никто из них не питался правильно. Он вспоминал, как за ночь до церемонии они нарушали диету: «Ели всякое дерьмо типа чипсов, как будто на пикник приехали», – говорит он. Поэтому он подумал: «Ну что ж, все логично. Конечно, они будут выворачиваться наизнанку. Они невнимательно отнеслись к диете. Эти люди нездоровы».

И тут Кингсбери почувствовал гнев, такой хорошо знакомый ему. Тот самый полыхающий пожар. Его мысли становились все жестче и мрачнее. Он думал не только о нездоровых людях, находившихся рядом с ним, но также и «обо всех этих жирных людишках, всю мою жизнь вызывавших во мне отвращение». Он думал о толстяках, подъезжающих на моторизированных тележках к «Макдоналдсу». Он часто пялился на них, сгорая от ярости и дикого гнева. Как может человек настолько разрушить себя?

Он поймал себя на мысли: «Кому на хрен вообще может прийти в голову мысль ВЫПИТЬ эту хрень? Я чувствую только гнев. Только… вот дерьмо…»

Он сделал резкий рывок к своему ведру, ухватился за него и проблевался так сильно, как никогда в жизни.

La purga.

Очищаясь, он вдруг осознал, что гнев покидает его с каждым новым рвотным позывом.

Когда его перестало рвать, он почувствовал себя так, как не чувствовал никогда в жизни. Он почувствовал легкость, сострадание, тепло в сердце. «Всю свою жизнь я был спортсменом. В очень молодом возрасте я понял, что то, что ты даешь своему телу, может помочь тебе выступать успешнее. Поэтому я всегда видел взаимосвязь между едой и хорошим самочувствием, которую не видит большинство людей. И я почувствовал сострадание к тем, кто никогда не догадывался об этой связи. Кто никогда ее не понимал. Быть может, каждый раз, когда их родители ссорились, отец отвозил их в «Макдоналдс» и вручал рожок с мороженым со словами: «Эй, малыш, не переживай. На вот, возьми». Может, были и другие подкрепления, связанные с едой, из-за которых в периоды стресса эти люди переходили на неправильную пищу. Как бы то ни было, они могли питаться таким дерьмом всю свою жизнь просто потому, что не знали ничего лучше. Для меня это стало огромным облегчением. Я даже не догадывался, насколько глубокие корни у этой неприязни, у этого гнева по отношению к людям, которые не следят за собой. Но когда гнев выходил из меня, я увидел его суть. И я знал, что это нездоровая реакция – это просто негативная эмоция, сидевшая во мне, и я сумел отпустить ее от себя».