Держи меня за руку

В столовой Мэйс уже намазывал печенье джемом. Рядом Леотис попивал лимонад со льдом.

Девочки плюхнулись на стулья. Я пододвинула тарелку с печеньем ближе к нам и взяла одно, печенье буквально таяло во рту. Я замерла от удовольствия, потом глотнула лимонада.

Когда появилась Нелли с тарелкой со сливочным маслом, я не удержалась от похвалы:

– Мисс Нелли, печенье у вас бесподобное.

– Спасибо, Сивил. Ешь сколько хочешь. Там новая порция остывает на противне. И подлей-ка себе лимонада. Это тебе не порошок какой-нибудь, а свежевыжатый сок.

Девочки, хихикая, толкали друг друга локтями. Такими я их видела лишь до операции.

Все расселись за столом, и я опять потянулась за печеньем. Нелли говорила без умолку. Никто не перебивал хозяйку, ее голос успокаивал, как порыв свежего воздуха. Наслаждаясь угощением, я решилась скинуть с ног туфли.

– Хорошо, что ты привезла похлебку с капустой, Пат, у меня как раз времени не хватило, – сказала Нелли. – Лишь бы только пирог твой дожил до десерта. Этим Джонсам только дай дорваться до десерта!

26

Я давно не бывала в столь большом семейном кругу. Ни бабушек, ни дедушек к тринадцати годам у меня не осталось. Папа – единственный ребенок, а у мамы всего одна сестра и та без детей. В отличие от многих алабамцев, у меня не было дюжины кузенов, так что в доме Нелли душа моя радовалась. Мы ели, разговаривали, снова ели. Наверное, мы несколько часов просидели за столом. Здесь любили поболтать, и это помогало разрядить обстановку. Я только слушала и кивала.

Позже мы решили выпить кофе. К нам присоединились Рики, автомеханик из Лаундесборо, и его жена Дина, значительно моложе. Трое их сыновей – старшему не больше восьми – гонялись друг за другом по дому с игрушечными пистолетами. Дина приглядывала за ними, то и дело перекрикивая их вопли: «А ну, хватит бегать!» Рики лишь улыбался и орудовал зубочисткой. За ужином младший сын сидел у отца на коленях и ел из его тарелки.

– Первая жена Рики умерла. У них не получалось завести детей, – шепнула мне миссис Уильямс, когда мы, убрав со стола, переместились в кухню мыть посуду. – Он больше жизни любит своих мальчишек.

Как Нелли и сказала, Патси и Доу оказались очень высокими. Некоторое время назад они присматривали за Индией с Эрикой. Красивые, как с обложки журнала, сестры носили одинаковые пышные афро и серьги-кольца. Патси сидела за столом рядом с Индией, постоянно подливала ей лимонад и предлагала еще еды. Я заметила, что Доу то и дело поглядывает на Эрику, будто размышляет, каково той теперь будет жить, и ищет в облике девочки признаки случившегося.

Хотя за ужином мы не говорили об операции, я нисколько не сомневалась, что собравшиеся знают о ней. Когда Нелли представляла меня гостям, они задерживали на мне взгляд чуть дольше, чем полагается. Позже всех приехал Тим, шурин Мэйса. Именно он, пока мы пили кофе, поднял неприятную тему.

– Вы видели новости?

Звук телевизора заглушали пронзительные голоса детей из задней части дома. За столом остались только взрослые. Я откинулась на спинку стула, устремив взгляд на пыльную люстру.

– По какому каналу? – спросила Нелли. – У нас тут не все есть.

– По всем, – сказал Тим.

Мэйс приложил пальцы к виску. Я глотнула кофе, и мое движение привлекло внимание Тима. Не сводя с меня взгляда, он достал из заднего кармана газетную вырезку, развернул ее и положил на стол. Я смахнула крошки с того места, где прежде стояла моя тарелка, и взглянула на заголовок.

В Федеральный суд подан иск к Монтгомерской клинике контроля рождаемости.

Все уставились на заметку. Не нужно было уметь читать, чтобы понимать, о чем там написано. Рядом с заголовком – фото девочек, кто-то снял их во дворе.

– Хотите вытрясти денег? – спросил Тим.

– Хотим справедливости для моих внучек. Вот ради чего это все. Юрист говорит…

– Справедливости? – почти выкрикнул Тим. – Сестра в гробу вертится, а вы мне про справедливость? Такое вообще не должно было произойти!

– Не смей так говорить о моей жене, – сказал Мэйс.

– Она была моей сестрой и до того, как вышла за тебя. И что ты сделал? Не защитил девочек – единственных, кого она любила больше жизни.

– А ты в это время где был? – вмешалась миссис Уильямс. – Куда смотрел, когда мы жили в той конуре у старого Адэра на ферме, где дождь лил через крышу? Хоть разок приехал проведать племянниц?

Нелли поднялась:

– Давайте не будем об этом. Только вечер испортим. Принесу-ка я остатки пирога.

Мне не терпелось прочесть статью, узнать, упоминается ли там миссис Сигер, а еще выяснить, что именно написал Лу в исковом заявлении. Я увезла Уильямсов повидаться с родней, но дьявольщина настигла нас и здесь.

Со дня операции прошло почти два месяца, и трудно было оценить, как широко распространились новости за пределы Монтгомери. После возбуждения дела о нем станут сплетничать в салонах красоты и перешептываться в церкви. Раньше клиника не была на слуху, но скоро про нее узнают все.

– Эй, хватит! – послышался голос Эрики.