Держи меня за руку

– Вам известно, что это за операция?

– Мы с сестрой не сможем родить детей.

– Как вы относитесь к этому?

– Я хочу деток. У моей подруги Динеши есть ребенок. Я тоже о таком мечтаю. Каждый день молюсь, чтобы Господь вернул все, как было.

Она рассказывала мне о новой подруге, но не упоминала, что Динеша уже успела стать матерью. Я поставила стакан. Картонной подставки не было – лишь бы на столе сенатора не остался след. Я распрямила ноги, затем снова скрестила. Увидела на колготках наметившуюся стрелку.

– Мистер сенатор, – заговорил Мэйс, – с того дня, как моя жена умерла, я изо всех сил стараюсь дать девочкам хорошую жизнь. Делаю все, что могу.

По лицу Мэйса я понимала, что от слов Эрики он ощутил укол вины. Он согласился подписать документы и, должно быть, никогда себе этого не простит.

Индия вдруг встала, подошла к камину и взяла в руки модель парусника.

– Индия, – шепотом одернула я.

– Ничего страшного, – сказал сенатор, – пусть берет. Если нравится, можешь оставить себе.

Индия замычала и зажала кораблик в кулаке.

– Мистер Уильямс, вы готовы завтра дать показания под присягой?

– Под чем?

– Положив руку на Библию.

– Да, сэр.

– А вы, миссис Уильямс?

– Разве я не для этого прилетела сюда на железной птице?

Сенатор объяснил, как будет проходить заседание и сколько людей будет в зале.

– Сестра Таунсенд, вы сделали для девочек очень много, – громко добавил он. – Завтра я постараюсь добиться для них справедливости.

– Спасибо, сенатор. Я в это верю, – ответила я, не покривив душой. Чувствовалось, что сенатор говорит искренне.

Выходя из кабинета, я взглянула на фотографии на стене, рассчитывая увидеть снимок президента Кеннеди, и на пару мгновений задержалась у рамки с письмом. Прочесть рукописный текст я не успела, но различила внизу витиеватый росчерк «Джек»[29].

– Его брат был президентом, – объяснила я девочкам, пока мы шли по коридору.

– А теперь нет?

– Нет, его убили.

– Кто? – прошептала Эрика.

– Один сумасшедший.

Эрику, похоже, это поразило, и я тут же пожалела, что рассказала ей.

Когда мы вернулись в гостиницу, девочки забрались на кровать в моем номере и уставились в телевизор. Я устроилась рядом – решила, что дам им поваляться до ужина. Мне хотелось, чтобы миссис Уильямс смогла немного побыть одна, насладиться поездкой.

Индия ткнула пальцем в экран и рассмеялась. Девочки сидели вплотную друг к дружке, касаясь плечами. По крайней мере, они всегда будут друг у друга, подумала я. Слава богу.

31

Сенатор предупредил нас, что соберется много журналистов, и оказался прав: у Капитолия фотографы практически сшибали нас с ног. Лу старался их сдерживать, но удавалось с трудом. Хотя сенатор прислал нам двух своих помощников, эти парни, судя по их внешности, не защитили бы и настольную лампу. Мэйс справлялся лучше: раскинув руки, он создал пространство перед девочками, и мы смогли пробраться через толпу. Я обнимала Индию, заслоняя ее собой. Эрика сохраняла непроницаемое выражение лица, даже когда ее ослепляли вспышки, но когда мы наконец вошли в здание, расплакалась. Миссис Уильямс подозвала ее:

– Иди сюда, солнышко.

Помощники провели нас через ротонду с головокружительно высокими потолками. Мы толком не видели, куда идем, до того внимательно смотрели вверх. Вскоре мы попали в зал, похожий на амфитеатр. Стены там были обшиты панелями, а потолок украшала лепнина под старину. Зал был битком – сплошь белые. Странно было ощущать себя единственными цветными. Мэйса и миссис Уильямс усадили за длинный стол рядом с Лу. Мы с девочками устроились на шесть рядов позади. В конце зала светили яркие лампы на треногах. Все говорили одновременно; мужчины в костюмах то выходили из зала, то входили. Я не понимала, кто из них сенатор, а кто нет. Наконец нас заметил Тед Кеннеди. Он кивнул девочкам и призвал собравшихся к тишине.

– Сегодняшнее заседание посвящено проблеме стерилизаций, которые проводятся в федеральных клиниках по всей стране. Эта проблема крайне серьезна, поскольку часть стерилизованных пациенток – несовершеннолетние, и наш подкомитет надеется разобраться, на каком основании назначаются такие операции.

Сперва он дал слово служащим из Министерства здравоохранения, образования и благосостояния, которые сидели за другим длинным столом. Министр. Заместитель министра. Еще несколько чиновников. Наконец, подошла очередь Лу.

– Сейчас мы дадим слово мистеру Луису Фельдману, адвокату, представляющему интересы семьи Индии и Эрики Уильямс в Монтгомери, штат Алабама. Из показаний, которые адвокат даст подкомитету, мы узнаем о происходящем на местном уровне при участии федеральных клиник. Мистер Фельдман?

Лу наклонился к микрофону, послышался треск.

– Меня зовут…

Он выглядел испуганным. Я надеялась, что Уильямсы этого не заметили.

– Меня зовут Луис Фельдман. Я веду юридическую практику в Монтгомери, штат Алабама. Сегодня здесь со мной мистер Мэйс Уильямс и миссис Патриша Уильямс. Я представляю интересы Индии и Эрики Уильямс. Шестнадцатого июня…