Держись, воин! Как понять и принять свою ужасную, прекрасную жизнь

Не буду утверждать, что красноречиво отвечаю на блестящие вопросы моего сына. Я просто благодарна за то, что могу искренне ответить ему: «Да, я верю в то, что существуют небеса, хотя и сомневаюсь, что они похожи на то, как нам их описывают». Когда Чейз спросил меня, как я в это верю, я ответила: верю, потому что должна – если бы я не верила, то ужас охватил бы наши сердца. Мы жили бы в страхе навсегда потерять любимых людей. И у нас не было бы ни радости, ни надежды. И наши души умерли бы. Я сказала сыну, что верю, потому что у меня нет другого выбора, я просто обязана верить. Если бы не верила в жизнь после смерти, то не смогла бы жить настоящей жизнью до смерти. Меня охватила бы паника и безумный страх. А когда Чейз спросил меня, какими я представляю себе небеса, то ответила: небеса – это место, где все безгранично любят друг друга.

– Но почему, мама? – спросил он. – Почему Бог посылает нас сюда, где столько боли? Почему Он заставляет нас любить то, что мы обязательно потеряем?

И я ответила ему, что мы любим людей и животных не потому, что они будут с нами вечно. Мы любим их, и любовь меняет нас, делая лучше, добрее, реальнее и здоровее. Любовь к людям и животным делает нас по-настоящему сильными – и по-настоящему слабыми. И даже если животные и люди уходят, даже если они умирают, они делают нас лучше. А мы продолжаем любить, зная, что можем потерять. Мы любим, потому что любовь учит и меняет нас. Нужно любить. Бог послал нас на эту землю, чтобы мы научились любить и принимать любовь. Так мы готовимся к небесам.

Когда я замолчала, Чейз посмотрел мне прямо в глаза. Слезы его высохли, и он сказал:

– Да, я тоже в это верю. Ты говоришь правильно, мама. Я в это верю.

Через пару минут в комнату Чейза пробралась Тиш. Глаза у нее были красными, губы дрожали. Она залезла на кровать и втиснулась между мной и Чейзом. За ней пришли Крейг и Эмма. Они устроились на полу.

– Я хочу, чтобы Джейкоб ожил, – прошептала Тиш.

Чейз повернулся к ней и с блеском в глазах ответил:

– Он не может вернуться к нам, но будет жить на небесах. Все не так печально, Тиш.

Чейз перестал плакать. Иногда единственный способ преодолеть свое горе – помочь более слабому пережить это чувство.

Я с благодарностью вошла во врата надежды, открытые для нас Чейзом. И ждала его разрешения, потому что первый шаг от отчаяния к надежде должен сделать тот, кто был ближе всего к ушедшему. Никому больше не позволено бросаться вперед и распахивать двери. Таково правило.

– Ребята, – сказала я, – вам не кажется, что на небесах Джейкобу больше не придется быть бойцовой рыбкой? Может быть, на небесах он станет миролюбивой рыбкой, будет плавать со своими друзьями и играть с ними.

В глазах Чейза все еще стояли слезы, но он робко улыбнулся, словно радуга заиграла сквозь пелену дождя. Это самый любимый мой момент. В такие мгновения понимаешь, что все плохо. По-настоящему плохо. Но мы все еще здесь и вместе. И сможем пройти через это. Не преодолеть, не обойти и не отвергнуть – просто пройти через это. И снова улыбаться миру.

Тиш перестала плакать, но по-прежнему лежала, положив голову мне на колени. Мы впятером сидели молча, поддерживая друг дуга. А потом решили подобающе проститься с Джейкобом на заднем дворе нашего дома. Мы нарисовали для него картинки, прочли молитву и пару стихотворений. А потом Чейз пошел к своей морской свинке, Ромео. И это стало его окончательным пробуждением.

Трансценденталист

Однажды ноябрьским утром мои дети чувствовали себя очень, ну очень плохо. Наверное, все дело было в Хеллоуине – мыслимо ли съесть столько конфет. После обеда я заявила, что у них выпадут все зубы и они никогда в жизни не получат ни конфетки. Проблема в том, что я сама люблю конфеты. Я велела детям не есть больше конфет, спрятала сладости, но в течение дня съела все конфеты сама. Вечером, развешивая одежду в сушилке, обнаружила в кармане Чейза пакет с конфетами. Конечно, они совершенно размокли и слиплись во время стирки, но стиральный порошок у меня был слабенький. Устоять было невозможно. Я вскрыла пакетик и начала жевать. Какое счастье!

Но потом мне попалось что-то твердое. Странно. Я вытащила сладкую массу и обнаружила в ней зуб. ЗУБ! Присмотревшись, поняла, что это моя коронка. Я была в ужасе. Знаете, такое чувство охватывает тебя во время сна, когда тебе снится, что зуб выпал. А потом просыпаешься с чувством огромного облегчения: это был всего лишь сон! Но мой зуб действительно выпал. И это был не сон. В ванную вошла Тиш, я показала ей зуб, и она заплакала. Я подумала, что ей меня жалко, но все было не так. Вы просто не знаете Тиш.

Тиш: А что это такое красное на зубе? Ты ела конфеты без меня?!

Я: Да, Тиш. Каюсь!

Тиш: И у тебя выпал зуб?

Я: Да. Я же тебе говорила.

Тиш: Угу… Пожалуй, надо спросить в Google, что делать…