Держись за небо. Полёт души

– Я постараюсь безболезненно! – с обезумевшим взглядом повторил Дима и, схватив за руку, втащил Свету в квартиру. Прижав ее дрожащее тело к себе, он жадно вдохнул женственный аромат дорогого парфюма.

Куда делся рассудительный и адекватный человек, только что сказавший столько гениальных вещей?!

– Дим, не надо, – со слезами на глазах попросила она. – Ты не способен…

Его пальцы уже обвили ее шею, чуть придавив, будто подразнивая… в глазах царила пустота. И Свете вспомнилось, такое она видела у Ольги в тот момент, когда та напала на соперницу.

– Лучше я, – тихо прохрипел он, приблизившись губами к ее млеющим устам. – Кто-то другой сделает хуже…

В этот самый момент входная дверь с грохотом распахнулась…

«И ты меня прости и отпусти»

– Юрьич, – сдавленный голос из мобилы как-то мялся, – проблема у нас. Субъект был… ликвидирован. Объект возмущен. Вас требует.

– Что значит ликвидирован? Что вы с ним сделали? – ужаснулся Костя, резко разворачивая свое авто через двойную сплошную.

– Ликвидировали из подъезда. Из дома.

– А-а, – Костя с облегчением перевел дух. Какая-то туговатая эта служба охраны. – Сейчас подъеду, я рядом.

Плохо разгонялась его колымага, а точнее, старенькое авто, которое он перегнал из Столицы. Машина долгие годы стояла в гараже в качестве раритета еще после успешных двухтысячных. Сейчас он мчался к любимой, поэтому любой дискомфорт неистово раздражал.

А еще бесила эта неопределенность между ними. Стоило ли идти вообще к ней, искушая себя? Косте не удавалось смотреть на Свету, как на постороннюю женщину, и он не собирался мириться с тем, что она была мимолетным счастьем. Да, обстановка вокруг них вновь стала офисно-сдержанной, холодной, невзрачной. Хотелось все изменить одним махом, но торопиться нельзя, Константин это понимал. Нужно время. Вновь нужно время.

Поэтому он просто ходил на работу, отчитывался перед ней на совещаниях, всеми силами стараясь проявить внешнее равнодушие, здоровался в коридоре так, будто их никогда ничего не связывало. Он видел взгляды сотрудников, осуждающие или понимающие, но явно считающие его виновным в отмене свадьбы. Теперь Костя понимал Свету – быть белой вороной в кругу коллег, когда на тебя все смотрят с подозрением, крайне нелегко.

Но это всё пустяки. Настоящей пыткой являлось оказываться рядом в тесной близости друг к другу. Когда-то в лифте его рука не выдержала и коснулась ее нежной кисти, тихонечко перебирая своими пальцами… Она не противилась, но и не реагировала. Будто ничего не происходило. А он чувствовал абсолютную неспособность справляться с наплывами этих чувств. И только мурашки, бегающие по ее коже, оставляли в его сердце надежду.

Совсем недавно он и сам тайком сопровождал Свету: сначала наблюдал за тем, как она садилась в такси у офиса, ждал в авто возле её подъезда до тех пор, пока она не скроется из виду за дверьми подъезда. После этого Костя всматривался в безжизненные окна её квартиры.

Все это время его не покидала уверенность – так просто Дима Коренко из ее жизни не уйдет! Еще чего: им проделан такой путь к ней… такой маршрут для победы над Ордынцевым… Не-е-ет, он не сдаст свои позиции! Но страшило Костю то, что Дмитрий относился к ряду тех людей, которые совершают преступления в состоянии аффекта.

Но дежурить круглосуточно возле ее дома Костя физически не смог бы. Поэтому пришлось найти подходящих для этого людей.

Откуда такое желание оберегать эту женщину? Наверное, им руководил эгоизм – он катастрофически боялся потерять единственного человека в своей жизни, ставшего ее абсолютным смыслом!

Неужели все потеряно? Ведь с момента своего появления Косте не удалось рассмотреть в ее глазах любви. Растерянность, печаль, боль, слезы, негодование и даже ревность… Но любовь…

Да и вообще – Света говорит, что ей нужно время, чтобы разобраться в себе. Что за странности? Ты любишь или нет – вот и всё! Какие могут быть разбирательства?

Но больше всего сейчас Косте хотелось понять: неужели он опять ошибся, и Светлана, действительно, никогда его не любила? Но ведь она всегда излучала ту неотразимую чувственность, которой он не мог надышаться. И ему казалось, что такой ранимой, безгранично нежной может быть только любящая женщина.

А этот умиляющий страх его состоятельности?! Он сыграл ключевую роль в настойчивости его ухаживаний за Светой. Казалось, несмотря на свои проблемы с деньгами, она не видела их в нем как неотъемлемое требование женщины к своему избраннику.

Да, с другой стороны, разве нельзя ее понять – разочарованную, уставшую, разбитую? Она имела полное право считать себя его любовницей на «птичьих» правах, потому что он скрывал ее ото всех, боялся показать их отношения людям, а ей тогда хотелось кричать о них на весь мир!