Дерзкие надежды Карабаса-Барабаса

– Пешкова сама такой малиной не угощается, она ее на дороге продает стаканами. Песню покупателям исполняет: «Берите, не пожалеете! Из своего сада! Химией не опрыскана. Для себя растила, да в этом году ее столько, что всем хватит». Начала Ирка куст обдирать, слышит звяканье, голоса тихие. Кого-то ночью на кладбище принесло. Ну и села она в зарослях. Не хотелось ей, чтобы поймали за сбором ягодок. И любопытство замучило, кто же к могилам притопал? У мертвых не только малина и крапива, еще фонари есть. Деревень несколько, погост один, там давно никого не хоронят, но в могилку к своим положить можно. Оградка есть общая, вход центральный, при нем домик небольшой, там Филипп Андреевич живет, он за порядком смотрит. Старенький совсем, плохо ходит, но голова умная. Дедушка свет зажигает, если кто в темноте пришел. Пешкова затаилась, и – опля! – фонарики загорелись. Она ветки раздвинула, обомлела. Стоят у могилы трое: дед, Зинаида и Березкин. Филипп Андреевич говорит: «Сделал красиво. Плиточку положил, даты на ней мой Мишка вырезал, все оформил. Вы не беспокойтесь, зять молчун, чужую тайну не выдаст, даже если все КГБ его допрашивать станет. Народу сюда мало ходит, все свои, по территории никто не бродит. Ваши родители, Зинаида Яковлевна, у самого леса, в тихом месте. Вы просили меня найти укромный угол, боялись, что злые люди захоронение осквернят. Слава богу, никто не тронул. И вашему мальчику тут хорошо будет. Ему нашел уголок прямо рядом с дедом и бабушкой, но не вместе с ними. Никто не догадается, что он со своими здесь. Упокоил его вчера с молитвой». Постояли они еще немного, ушли. Только шаги стихли, Ирка вылезла, бегом к могиле родителей Зины. Увидела впритык к оградке еще одну решетку, за ней плита лежит с надписью «Роберт Зубов, любимый сын и брат». И даты, которым если верить, мальчик умер не вчера – не один год прошел. Вот загадка, да? Почему только сейчас похоронили?

– Вы сами ходите на кладбище? – спросил я.

– Конечно, – ответила хозяйка, – у меня там вся родня. На Пасху, на Рождество, на родительские субботы всегда навещаю. Я же православная, чту память. Но чужие могилы не разглядываю. Зачем?

Я встал.

– Далеко до погоста?

– Минут десять от меня нормальным шагом.

– Вам нетрудно меня туда проводить?

– Тоже пойду, – вскочила Саша.

– Зачем тебе по лесу бегать? Иди в машину, – предложил я.

– Нет, – затрясла головой Саша. – Там бык! Вдруг он на меня налетит?

Крыскина засмеялась.

– И съест! Не бойся, зверюга фальшивая.

– Не поняла, – заморгала девочка.

– Пошли, на ходу объясню. Иван Павлович спросил, почему людей нет? Жителям предложили квартиры в Новой Москве, дали хорошее жилье, не поскупились. У нас места красивые, чистые и никаких тебе заводов, фабрик, помоек рядом. Столица рядом, трасса скоростная. Вот и решил один небедный человек здесь себе имение построить. Предложил всем получить квартирки классные. Стариков уж почти нет, а молодым охота, чтобы и магазин хороший, и кино, и салон красоты, да на работу на метро, а не на электричке ездить. Все обрадовались. Осталось нас трое: я, Филипп Андреевич и Митя-скульптор. Собрал нас новый владелец земли, сказал: «Говорите, что желаете! Все куплю». Дедушка ему: «Потерпите немного, скоро умру. Ни детей, ни внуков нет. Похороните рядом с моими предками. Я вам за помощь в погребении свой участок в наследство оставлю». И я такую же речь произнесла. В ответ услышали: «Все сделаю, памятники поставлю, погост в порядок приведу. И церковь восстановлю, я воцерковленный». Тут Митя у него спросил: «Вы, наверное, благотворитель, знакомый с церковным начальством? Мне бы в какую-нибудь иконописную мастерскую попасть. Пытался не один раз, не берут. Мечта у меня – жить в монастыре, образа писать. Сейчас делаю на заказ скульптуры, надоело до смерти». Ну и получили все, что хотели. Быка страшного Митя для одного фермера соорудил, скульптура из какого-то пластика. Заказчик за ним никак не приедет.

– Прямо живым выглядит, – поежилась Саша.

– Сама испугалась, когда впервые увидела, – призналась Альбина. – А собака, которая вас напугала – моя Роза. Подобрала ее щенком. Наверное, в родне у Розалии хаски были, поэтому глаза голубые, воет художественно. Часами петь способна. Но она добрая, просто орет от избытка сил. Пришли.

Наша провожатая постучала в дверь избы.

– Сейчас выйду, – донеслось изнутри.

И вскоре я увидел худощавого пожилого мужчину. На ногах у него, несмотря на теплую погоду, красовались валенки.

Глава тридцать первая

Во вторник в полдень на территории закрытого загородного клуба «Нирвана форевер» собрались дуэлянты. Я полагал, что добыча руки дочери богатого человека с помощью стрельбы из каких-то трубок – это просто глупая шутка, над которой все просто посмеются, но был поражен, когда мне позвонила мама и заявила:

– Вава! Послезавтра состоится дуэль. У твоей дочери непременно при себе должны быть перчатки.

От неожиданности я неприлично рассмеялся прямо в трубку, а потом осведомился: