Дерзкие забавы

Когда я снова могу двигаться, когда сердце перестает вырываться из груди, я поднимаюсь, выскальзываю из нее, осторожно стягиваю презерватив. Я держу ее в своих объятиях, целую ее пальцы, запястья, уголки ее губ.

– Ты справилась. – Я прижимаюсь губами к ее плечу, трусь носом о ее шею, шепчу ей в самое ухо: – Ты так хорошо справилась, сладкая моя девочка.

Глава 5

Харлоу

ЧЕСТНО ГОВОРЯ, НЕ ЗНАЮ, что я сама делала бы спустя всего три дня после того, как мне отрезали обе груди, но учитывая, что это все-таки значительная часть моего тела, могу представить, что, наверное, делала бы то же самое, что делает моя мама с понедельника: спала бы и плакала.

И никто из нас не может сделать ничего, совсем ничего, чтобы как-то ее утешить. Мама никогда не была так уж тщеславна, но ее карьера во многом зависит от состояния ее тела. И хотя в сорок пять она вряд ли появилась бы на экране в бикини, все же, как бы ни превозносили журналы ее смелость и силу, она действительно очень переживает потерю шикарной, по общему признанию, пары сисек. К тому же, хотя мама и крепкий орешек, я могу себе представить, какую боль она испытывает после операции.

Она вернулась из больницы в среду утром. И папа, Беллами и я провели большую часть дня, сидя у ее кровати и пересматривая «Закон и порядок», пока она спала. К вечеру четверга мы все очень устали, мы все не в настроении и постоянно ругаемся.

Я теперь знаю, что было бы, если бы мы вчетвером оказались в убежище во время бомбежки: убийство. Непрекращающееся пиканье телефона Беллами доводит папу до белого каления. Беллами постоянно ноет, что в комнате очень жарко. И мама обращается ко мне:

– Если ты предложишь мне еду еще раз, я брошу пульт от телевизора прямо в твою голову. Прости, милая.

Для семьи, которая никогда не ссорилась по-настоящему, это, конечно, непосильное испытание.

Наконец папа выводит нас обеих в холл.

– Девочки, я вас очень люблю, – говорит он, кладя нам руки на плечи. – Но, пожалуйста, пошли вон из моего дома. Просто вернитесь в свою жизнь на пару дней. Я позвоню вам, когда будут хоть какие-нибудь изменения.

Проблема в том, что на самом деле это не так-то легко. Я схожу с ума от страха после разговора с Финном за обедом, потому что боюсь, что мама может умереть. Я не могу ни с кем об этом поговорить, а даже если бы и смогла, произнести это вслух для меня все равно что признать такую возможность или, что еще хуже, сделать это реальным. У меня слишком много свободного времени, чтобы думать: моя работа на полставки много времени не занимает, все, что мне остается, – бегать или часами валяться на пляже, потому что у моих друзей дни расписаны по минутам, с утра до вечера. У всех, кроме разве что Финна.

Когда Беллами уезжает, я стою на подъездной дорожке родителей и пытаюсь собрать себя в кучу. В прямом смысле: собрать все кусочки воедино и поставить их на место. Вытягиваюсь и выпрямляю позвоночник. Завязываю все еще влажные волосы в небрежный хвост. Разглаживаю руками мятый перед футболки и джинсов. Натягиваю улыбку. И объявляю общий сбор «У Фреда», не принимая отказов.

– НЕТ, – говорит Лола, и я слышу громкий лязг на заднем плане. – Я не могу сегодня. Мне нужно закончить эти панели. И Миа сказала, что они с Анселем останутся дома, потому что он завтра уезжает и его не будет несколько недель.

– Я еле держу себя в руках, Лорелей Луиза Кастл.

– Ты что, собираешься использовать мое полное имя?

– Я не расчесала волосы после душа. Я нацепила одну из футболок Беллами с «Хеллоу, Китти», потому что забыла всю свою одежду дома, а Латинская Машина Любви… – Миа и Лола имеют представление о моем отце, – …выгнал меня из дома без всяких разговоров. Так что тащи свою задницу к Королевской Гончей.

Она вздыхает:

– Ладно.

Фред Фурли открыл бар «У Фреда» в 1969 году, когда ему было всего двадцать семь. Теперь ему семьдесят два, он женился (и разводился) шесть раз, и он любит мою мать, может быть, совсем чуть-чуть меньше, чем мой отец. Я отмечала здесь свое совершеннолетие, и мистер Фурли позволил мне выпить всего два стакана виски. Возможно, поэтому я вернулась домой трезвая и одинокая. Он иногда перебарщивает, но ему до сих нравится играть роль строгого отца, и, может быть, поэтому мне так комфортно здесь. Кроме того, здесь явно лучше, чем в кофейне, потому что – привет, выпивка!

Ему понадобилось около семи лет, чтобы понять, почему мой отец называет его бар «Королевская Гончая», но это название укоренилось, хотя мистер Фурли совершенно не похож на парня из сериала «Триз Компани».

Он спокойный, загорелый и дает мне почти все, что я захочу.

Например, бесплатные четверги для женщин.

Ансель и Миа подхватывают Лолу и Финна по дороге, поэтому они приезжают все вместе как раз в тот момент, когда Не-Джо вываливается из своего пляжного джипа, припаркованного кое-как прямо перед зданием.

– А где же Олс, Олли, Олцифер? – спрашиваю я с глупой ухмылкой.

Лола чуть отклоняется, изучая меня.

– Ты что, уже пьяна?

– Нет. Просто… странное настроение.