Дерзкие забавы

– Я что, действительно сейчас ел картофельное пюре на пицце? – спрашиваю я, берясь за кружку с пивом.

– Да. И разве это не лучшая пицца в мире?

Я думаю, что очень похоже на то, но не говорю ей этого. Я прикончил половину пиццы с моцареллой, картофельным пюре и беконом. И Харлоу от меня не сильно отставала.

– Она была хороша.

– Хороша, – повторяет она, качая головой. – Ты можешь не сдерживать своего восторга, Финн.

– Я способен наговорить кучу комплиментов, когда ситуация к тому располагает.

– Например?

– Например, помнишь, я говорил тебе, какая у тебя чудесная киска?

Ее глаза расширяются, и я именно этого и ждал. В том, чтобы провоцировать Харлоу на эмоции (не важно, что это будет – шок, или протест, или гнев), есть что-то, что удовлетворяет какой-то низменный инстинкт внутри меня. Я знаю, что это делает меня своего рода пещерным ублюдком, но это приятно и как будто освобождает нас обоих. И мне определенно неинтересно это анализировать.

– Кстати, раз уже речь зашла о киске, то почему ты так быстро ушла в субботу? Я делаю отличный массаж спины.

Могу поспорить, она не готова к такого рода прямоте, потому что она несколько раз моргает, глядя на меня, и молчит, но потом спохватывается:

– Потому что это было сильно. И я просто хотела потрахаться.

Я хмыкаю в маленький оставшийся кусочек пиццы:

– А что ты собираешься делать со своим либидо, когда я уеду из города?

Дернув плечиком, она говорит:

– Буду больше мастурбировать. – И откусывает от своей пиццы большой кусок.

Я смеюсь. Мне и правда нравится проводить с ней время.

– Значит, ты закончила факультет связей с общественностью и твой отец большая шишка в кинематографии. Что еще мне стоило бы о тебе узнать?

– Финн, ты не забыл о нашем соглашении? Тебе нужно знать, что я люблю оргазмы. Не напрягайся.

– Да ладно, Рыжик.

– Хорошо. – Она вытирает руки салфеткой и кидает ее на стол. – У меня есть сестра, Беллами.

– Симпатичная?

Харроу смотрит на меня с отвращением.

– Ей восемнадцать, ты, извращенец.

– Я имею в виду своего братца Леви. Господи, ну и реакция у тебя.

Она смеется и пожимает плечами.

– Она офигенная, но совершенно сумасшедшая.

Я поднимаю бровь и говорю:

– Генетика такая сука, да?

– А то.

– Она учится в школе? Здесь?

Снова пожимая плечами, она отвечает:

– Она ходит в школу искусств, которая, на мой взгляд, однозначно просто прикрытие какой-то гигантской аферы и наркоторговли.

– Серьезно? – Я чувствую, как мои глаза расширяются. – Я слышал много чего о Калифорнии, но…

– Да нет. Я шучу, успокойся, канадский УБН. Но программа у нее действительно какая-то странная. Уверена, что ее диплом сделает ее чуть более пригодной для работы на кассе в «Бургер Кинге».

– И ты до сих пор живешь с родителями?

Она сужает глаза:

– Мне двадцать два, Финн.

– Но твои родители здесь, а ты работаешь стажером, двенадцать часов в неделю, носишь кофе. Прости, но мое предположение, что ты пользуешься их гостеприимством, лежит на поверхности.

– У меня есть свой счет, – качает она головой, протягивая свою пиццу мне. – И не надо делать такое лицо, как будто ты удивлен.

– Я удивлен только тем, что ты это признаешь.

– Потому что я должна чувствовать себя виноватой за то, что мои родители ответственно относились к деньгам, и за то, что я в свою очередь была достаточно ответственна, чтобы инвестировать в недвижимость в Калифорнии и купить собственное жилье?

– Так мне что, поздравить тебя с тем, что ты знаешь, как тратить родительские денежки? – спрашиваю я со смехом.

Она наклоняется вперед:

– Это так мило, что ты думаешь, что я богатенькая пустышка. Но я не больше пустышка, чем ты тупоголовый дровосек.

– Рыбак.

– Что?

– Я рыбак, Харлоу.

Она облизывает губы, а потом рявкает:

– Да все равно! Одна фигня. Моя работа, может быть, не слишком гламурная, но я, черт возьми, хорошо ее делаю. Я лучше всех ношу долбаный кофе в округе.

Я взрываюсь смехом:

– Ты офигенно забавная!

– А ты задницы кусок.

Я откидываюсь на спинку стула, балансируя на двух ножках, и смотрю на нее, а она смотрит на меня. Она самая сексуальная девушка, какую я когда-либо видел. И к моему удивлению, кажется, еще и самая умная.

– Да, я знаю.

– Ну а что насчет тебя? У тебя есть братья или сестры. А, братья, да?

Я киваю, беру кружку и отпиваю глоток пива.

– Колтон и Леви.

– И вы все работаете вместе?

– Да, плюс отец. У него были инфаркт и инсульт несколько лет назад, поэтому он теперь не так в деле, как раньше, но он по-прежнему рядом с нами.

– А мама?

Я качаю головой.

– Она умерла, когда мне было двенадцать. Рак груди.

Ее лицо буквально вытягивается, она подносит свой холодный чай к губам дрожащей рукой и делает глоток, прежде чем выдавливает из себя:

– Финн… господи… я не… – Она трясет головой, судорожно вздыхает, а затем закрывает глаза. – Это огромное горе.

Что мне остается сказать? Только:

– Да. Много времени уже прошло.

Она моргает, и я впервые за все это время замечаю, что она выглядит как будто измученной.

– А почему ты выглядишь такой усталой? – спрашиваю я. – Слишком изнурительная сессия на «Фейсбуке» в твой выходной?