Дерзкие забавы

– Они мне понравились. То есть… там была парочка идиотов в комнате, которые задавали всякие вопросы о нашей личной жизни, о том, с какими женщинами мы обычно встречаемся… – Он игнорирует то, как я отмечаю свою маленькую победу, изображая лунную походку, – но два парня, которые собираются делать это шоу, довольно толковые. Они точно разбираются в своем деле и… – Он вздыхает: – Они мне понравились. Мне понравились их идеи. Они не звучали… ужасно.

– Тогда почему ты выглядишь таким несчастным? – Сердце у меня сжимается. Хотя, глядя на него, я понимаю, что единственное, чего я на самом деле хочу, – это чтобы Финн был счастлив.

Когда же его счастье стало для меня важнее, чем мои собственные оргазмы? Лола не единственная, кто незаметно для самой себя впустила одного из этих ребят в свой ближний круг. Финн официально один из «Моих Людей».

– Потому что гораздо проще быть категорически против, – отвечает он. – Утром я был убежден, что эта встреча будет просто пустой тратой времени – просто чем-то, через что надо пройти. А сейчас я вижу, что это может сработать и оказаться гораздо лучше, чем альтернатива. Потому что альтернатива – это потерять наш семейный бизнес и остаться ни с чем.

Не хотелось бы драматизировать, но я действительно начинаю думать, что понимаю, каково это – тонуть. Моя мама заканчивает свою первую «химию» – лечение, которое она проходит, должно убить рак чуть раньше, чем он убьет своего хозяина, и все, что у меня есть, – это несколько сообщений в день от папы, в которых он говорит, что с ней все хорошо. Финн судорожно ищет ответ на самый, возможно, сложный вопрос в своей жизни. А я только что поняла, что он мой человек, но я абсолютно беспомощна и никак не могу помочь никому из них.

Это отстой, потому что я знаю, что нам обоим могло бы стать лучше, если бы мы, голые, устроили игрища в моей постели, но чем больше я отдаю себе отчет, что у меня есть к нему чувства, тем больше понимаю, что не смогу просто привезти его к себе домой на ночь. Финн тогда был бы первым человеком, с которым я занялась бы не сексом, а любовью. Уф.

Он пожимает плечами, сует руки в карманы:

– Вот так все усложнилось.

Я чувствую легкое головокружение, и мне приходится заставлять себя дышать, чтобы не потерять нить разговора. Я покопаюсь в своем дерьме потом.

– Когда ты уезжаешь домой? – спрашиваю я обычным, даже равнодушным тоном.

Он снова пожимает плечами.

– Через пару дней.

В мое сердце вонзается острый шип:

– У-у-у.

Он улыбается, не сводя глаз с моих губ:

– Признайся-ка, ты будешь скучать по мне, Рыжик?

Я показываю ему средний палец и не отвечаю.

Глава 10

Финн

ХАРЛОУ ЯВЛЯЕТСЯ на следующее утро, сияющая и свежая, и несет в одной руке подставку с тремя пластиковыми стаканчиками, а в другой – белый бумажный пакет.

– Доброе утро, Солнышко! – кричит она, проходя мимо меня в гостиную. – Я принесла завтрак.

– Сейчас семь часов утра, Рыжик, – бормочу я ей вслед, почесывая подбородок (я не брился два дня, на мне нет рубашки… ей вообще повезло, что на мне хотя бы штаны). – Что ты здесь делаешь?

– У нас будет мозговой штурм. – Она проходит в кухню и, повернувшись ко мне, шепотом спрашивает: – Оливер еще дома?

В старом доме пока прохладно. Половицы холодят мои босые ступни, когда я иду за ней:

– Он в душе.

По крайней мере я так думаю. Дома я встаю очень рано, еще до рассвета, и иду в доки. Но эта пляжная жизнь расслабляет и развращает меня, давая волю моему врожденному «совизму». Не думаю, что в последние двадцать лет я когда-нибудь спал до семи часов. Но я жду, пока Оливер уйдет, чтобы позвонить своим братьям и рассказать им о нашей встрече с продюсерами.

Все мысли о братьях моментально улетучиваются из моей головы, когда я заворачиваю за угол и вижу, как Харлоу наклонилась к раковине и укороченные штаны для йоги обтягивают ее идеальную попку.

Не обращая внимания на мой взгляд, она выпрямляется и начинает открывать двери шкафчиков:

– Где у вас тарелки?

Я прохожу через кухню и встаю у нее за спиной, тянусь рукой за ее голову, чтобы достать с полки желтые тарелки. Харлоу замирает, вцепившись пальцами в столешницу, а потом обмякает и откидывается назад, прижимаясь к моей груди.

– А вот и тарелки, – говорю я, наклонившись и бормоча эти слова ей в волосы.

Она пахнет так хорошо, а попка ее прижата прямо к моему члену, и я делаю шаг назад, чтобы она не заметила, что я уже почти возбудился, как какой-нибудь семнадцатилетний мальчишка. Отойдя, я сажусь за маленький стол, цепляясь босыми ступнями за ножки барной стойки.

Ей требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, и я ухмыляюсь, пока она довольно неловко расставляет тарелки и открывает бумажный пакет.

– Ты как будто немножко запыхалась, Рыжик.

Она смотрит на меня, пытаясь убить взглядом.

– Так что за мозговой штурм? – спрашиваю я, катая апельсин по столу. Мой желудок инстинктивно начинает урчать, когда я вижу, как она лезет в пакет и достает оттуда самые большие, самые аппетитные, самые глазированные булочки с корицей, какие я когда-либо видел в жизни.