Дерзкий, юный и мертвый

– Мы обсудим этот вопрос с твоим отцом, – сказала она, на сей раз ставя окончательную точку.

Разумеется, Нэнси получила разрешение, и в следующую среду вместе с Памелой и Луизой они сели в Шиптон-андер-Вичвуд на поезд до Паддингтона, а оттуда отправились на квартиру Айрис Митфорд в Элвастон-плейс. Первый вечер прошел более чем благопристойно, словно затем, чтобы показать: у девушек нет никаких дурных намерений. Они рано поужинали, после легли спать, а утром долго прогуливались по Гайд-парку, причем Нэнси и Памела дружно шагали рука об руку. Луиза шла позади, невольно заражаясь их прекрасным настроением.

– О, до чего славно наконец-то оказаться вдали от этих маленьких чудовищ! – воскликнула Нэнси.

Памела возмутилась:

– Не будь такой гадкой, Коко!

– Я про жутких волосатых собак, разумеется, – притворно вытаращила глаза Нэнси, и обе захихикали.

К шести часам сестры нарядились в коктейльные платья, нацепили туфли с невысокими каблуками и длинные перчатки. Луиза, разумеется, надела то же самое платье, в котором была утром: оказалось, что билеты в театр купили не на всех. «И тебе, дорогая, придется подождать внизу, в фойе, пока представление не закончится». Луиза попыталась отогнать чувство унижения и разочарования. Да и с чего бы ей огорчаться? Неужели и впрямь думала, что ее тоже позовут в театр?

«Сенную лихорадку»[22] давали в театре «Критерион» на Пикадилли, и когда девушки прибыли, центр Лондона сверкал всеми огнями, озаряя белой дрожащей дымкой небо, которое над Астхолл-манором всегда было черным. Приехали они рано и встали в стороне от входа, любуясь цветными мозаиками и огромными витражами.

– По-моему, театр – это новая церковь, – сказала Нэнси, заработав от Памелы укоризненный взгляд.

Вскоре подоспела Клара, задыхаясь от волнения. На вкус Луизы, накрашена она была чересчур ярко, еще и в золотом платье с очень откровенными вырезами на груди и спине, глубину которых подчеркивали длинные жемчужные бусы. Вместо перчаток она надела сотню тонких металлических браслетов, кольчугой укрывавших руки от локтя до запястья – очень смелое решение. Должно быть, нахваталась идей у Жозефины Бейкер – скандальной чернокожей танцовщицы из Парижа, чьи фотографии частенько печатались в газетах. Клара поцеловала Нэнси и Памелу, после чего пальцем поманила их к себе.

– Ходят слухи, что сегодня здесь будет сам Ноэль Кауард, – громким шепотом поделилась она. – Какая удача!

– Это почему? – спросила Памела.

– Потому что я, разумеется, получу роль в его новой пьесе. Я же актриса! – горделиво заявила Клара.

– Ты? – Нэнси не смогла скрыть некоего скепсиса. – И много ты играла?

Клара пыталась сохранить невозмутимость.

– Пока не приходилось. Но я подергала за нужные ниточки. Знаете, у себя в Штатах…

Тем временем подошел Себастьян. Никто не заметил его появления, но он вдруг очутился за спиной Клары, как всегда, гладко причесанный и с глумливой улыбкой на губах.

– Ничуть в вас не сомневаюсь, мисс Фишер.

Клара вздрогнула и, вместо того чтобы поздороваться, отошла купить себе программку. Нэнси шагнула вперед и легонько поцеловала Себастьяна в щеку.

– Привет, дорогой. Не надо так дразниться.

– Кто бы говорил… Остальные уже здесь?

Памела обернулась в сторону дверей.

– Вон Тэд, а с ним еще кто-то, я ее не знаю.

– Долли, – сухо сказал Себастьян. – Твоя соперница.

– Это вряд ли, – отмахнулась Памела.

Луизе понравилось, до чего зрелым вышел этот жест. Памела понемногу училась, как надо держать себя с друзьями Нэнси.

Тэд небрежно обнимал за талию Долли – девушку ниже его ростом, в очень дорогом наряде. На плечах у нее висело длинное норковое манто, которое стоило, наверное, больше, чем все наряды Нэнси и Памелы, вместе взятые. Однако, завидев девушек, Долли нервно поежилась. Луиза заметила, как Тэд мельком покосился на Клару, прежде чем обратить свой взор на сестер Митфорд.

– Как любезно с вашей стороны приехать, – сказал он.

– О нет, это с вашей стороны было любезно нас пригласить, – заявила Памела. – Мне здесь очень нравится!

Нэнси смерила ее испепеляющим взглядом, но язык удержала при себе.

Наконец появилась Шарлотта, еще более худая, чем прежде, зато без горестной маски, которая не сходила с ее лица последние дни. Она сердечно, пусть и без большого энтузиазма, всех приветствовала.

– Я не опоздала?

– Нет, – ответила Нэнси. – К началу еще не звонили. Но раз уж все собрались, может, займем свои места?

Они направились в зал, быстро затерявшись в толпе театралов. Луизу напоследок никто не удостоил даже взглядом.