Десантник. Дорога в Москву

Само по себе приземление на «Чкаловском» ничем особенно интересным десантнику не запомнилось. То ли Борисов достаточно наловчился управлять трофейным аэропланом, то ли напичканный мощными стимуляторами фрицевский летун помог советами, но посадка прошла вполне штатно. По крайней мере, первая ее часть. Поскольку в самом конце пробега поврежденное ударом о дерево колесо левой стойки шасси все-таки не выдержало, брызнув клочьями резины, и «пятьдесят второй» резко повело в сторону. Но Васька справился, в последний момент выровняв машину, а пассажиры многострадального транспортника восприняли это, можно сказать, с пониманием и практически без мата. Живы остались – и ладно.

На аэродроме их уже ожидали. Очень так серьезно ожидали: немаленькая территория оказалась оцеплена, а все лишние, включая персонал и свободных от полетов летчиков, удалены куда подальше. Нужно полагать, из соображений «меньше знаешь – крепче спишь». На краю выстланного железобетонными плитами летного поля стояли санитарные автобусы с красными крестами на бортах и пара пожарных машин, возле которых топтались расчеты в брезентовых робах и касках. Выкидные рукава были уже раскатаны и подсоединены к водяному баку; на траве лежали ярко-красные цилиндры пенных огнетушителей. Двигатели всех автомобилей работали, шоферы находились в кабинах, готовые немедленно ринуться к самолету.

Позади спецмашин застыло несколько армейских тентованных грузовиков, легковые «эмки»… и пушечный броневик с наведенной на Ю-52 башней, присутствие которого Степанову было, мягко говоря, непонятно. Не доверяют, опасаясь, что внутри все-таки могут оказаться немецкие диверсанты? Перестраховываются? Ну, возможно, что и так, уж больно ситуация нестандартная… Кстати, интересно, какой у его командира приказ? Сразу долбануть на поражение осколочно-фугасным, которого самолету хватит за глаза, поскольку в баках еще полно бензина, или сначала просто припугнуть?..

Первыми к остановившемуся самолету рванулись медицинские машины: о том, что на борту много раненых, встречающая сторона знала из одного из последних перед посадкой сеансов радиосвязи. На этот раз общались в голосовом режиме, благо будущанская аппаратура подобное позволяла. Заодно им сообщили и о возможном повреждении шасси и одного из моторов, попросив на всякий случай приготовиться к аварийному приземлению.

Пока санитары при помощи бойцов НКВД выгружали раненых, перекладывая их на носилки, остальные, как и было оговорено, оставались внутри, не показываясь на глаза непосвященным. А космодесантники при этом еще и маскировку активировали. Руководил эвакуацией заранее проинструктированный младлей Трофимов, контролировавший, чтобы никто не проявлял ненужного интереса к занявшим ближайшие к пилотской кабине сиденья пассажирам. Да и многое ли разглядишь в полутьме достаточно тесного и узкого отсека? Хорошо хоть в иллюминаторы глядеть не запретили, чем Леха нагло и воспользовался, вызвав очередной косой взгляд особиста.

Медики закончили погрузку, и автобусы повезли раненых, как подозревал десантник, в какой-то из ведомственных госпиталей комиссариата внутренних дел. Немецкий пилот, как ни странно, тоже добрался до столицы живым, окончательно потеряв сознание уже после посадки – и дальше стабилизировать его состояние оказалось не под силу даже практически всемогущей фармакологии спецназовских аптечек. В любом случае повезло: если вовремя проведут операцию, глядишь, и выживет. А коль выживет, то не гробанется вместе со своим летающим грузовиком в мерзлых степях под Сталинградом, пытаясь доставить Паулюсу продукты и боеприпасы. Хотя теперь вовсе не факт, что легендарное сражение на волжских берегах состоится. Для того и работаем, как говорится…

Отвлекшись от размышлений, Степанов взглянул на напряженного, как струна, Ланге, сидящего у противоположного борта. И внезапно осознал, что сдержаться поистине выше его сил:

– Ну что, хер майор, доволен? Насколько понимаю, ты первый солдат фюрера, ступивший на московскую землю. Подозреваю, что и последний. Ощущаешь, так сказать, священный трепет? Хотя, нет, вру, будут еще другие, и много, почти шестьдесят тыщ. Чуть не по всему центру города протопают. А следом поливальные машины будут их дерьмо с асфальта смывать[33].

– Нье совсьем понимайт, – бледно улыбнулся вконец вымотанный абверовец. Отключившие более не нужную маскировку космодесантники заулыбались.

– Михалыч, переведи, будь другом?

– Трепло, – мрачно буркнул Батищев, видевший в электронной энциклопедии впечатляющие фотографии «парада побежденных», тем не менее выполняя просьбу.

Несколько секунд Рудольф переваривал услышанное, затем решительно мотнул головой, выдав достаточно длинную фразу. Контрразведчик, криво ухмыльнувшись, перевел:

– Говорит, что он больше не солдат фюрера, а добровольный помощник и союзник. И пришел сюда не завоевывать, а сотрудничать ради общего будущего. При этом он, разумеется, остается патриотом своей родины, поэтому надеется, что мы понимаем разницу между нацистами и простыми немцами.