Дешевка

На этот раз в рабочем кресле за столом устроилась Аннабель, она смеялась, а Ева взгромоздилась на столешницу, как на насест. Имоджин пригладила рукой хвостик на голове и провела указательными пальцами под глазами на случай, если вдруг тушь потекла.

— Аннабель Тейт Маретти, ради всего святого, что ты тут делаешь?

Это прозвучало так властно, что и Ева, и Аннабель в удивлении переключились на Имоджин.

— Мам, — подняла глаза обескураженная дочка, — я хотела с тобой повидаться.

В этом взгляде было что-то совершенно честное и невинное. Оборачиваясь к Еве, Имоджин заметила, что та словно в чем-то виновата, но скрывает это.

— Пожалуйста, Ева, оставь меня наедине с дочерью.

Ева издала неестественный смешок:

— Да что тут такого? Она просто пришла тебя навестить.

— Оставь нас, Ева.

Имоджин прямо-таки почувствовала, как Ева закатывает глаза, а посмотрев на нее, увидела, что та пытается обменяться с Аннабель заговорщическим взглядом. Дочка, со своей стороны, никак этого не поощряла, смотрела в пол.

— Почему ты не в школе? Как ты сюда попала?

— Хотела тебя увидеть, — хлюпнула Аннабель. Теперь по ее щекам текли слезы. Она позволила Имоджин себя обнять. Соберись, сказала себе Имоджин. Слова дочки едва слышались сквозь рыдания. — Она такая мерзкая. Чоткая Конфетка такая мерзкая. Она разослала это всем в школе, — Аннабель держала свой айфон так, будто он — источник опасной болезни.

Еще одно изображение дочери. Оно было наложено на тело тучной женщины, красующееся на имитации обложки «Глянца». Подзаголовок гласил: «Даже моя мама думает, что я уродка». Пост собрал триста сорок пять лайков. Им поделились пятьдесят семь раз.

Чоткая Конфетка просто манда.

Глаза дочери молили о сочувствии. Сильная, уверенная в себе молодая женщина, представляющая на канале «Ютьюба» органические витаминные смеси, исчезла. Осталась испуганная маленькая девочка, которой нужна мама.

— Доченька, ты по-прежнему думаешь, что это Харпер Мартин?

Аннабель мотнула головой из стороны в сторону.

— Нет. Харпер противная, но она с компом не очень. Ей такого не сделать.

— А есть мысли, кто это может быть?

— Нет. Харпер, типа, самая противная из девчонок в классе, но не настолько противная. А потом пришло сообщение, и оно еще хуже.

— Что там написано?

— Там написано: «Твоя мама думает что ты уродка потому что не похожа на нее».

Имоджин пришлось приложить все силы, чтобы не заорать, не сходя с места. Но она, наоборот, только смягчила голос.

— Ты же знаешь, что я так не думаю, правда?

Аннабель не кивнула. Вместо этого она посмотрела в сторону:

— Иногда я думаю, ты хотела бы, чтобы я была такая же красивая, как ты.

— Аннабель, прекрати. Ты не такая красивая, как я. Ты еще красивее. Ты прекрасна. Знаешь, что я отдала бы ради таких прекрасных вьющихся волос, как у тебя, или ради твоей безупречной оливковой кожи? А у меня — ужасная, белая, как макаронина, кожа, она сразу краснеет, когда я оказываюсь на солнце. Ты самая красивая девочка из всех, которых я видела. Я не знаю, кто тебя дразнит. Но мы разберемся. Обещаю.

Пусть уж Алекс будет плохим полицейским. А дочь надо увозить.

— Поехали домой.

После того как вышли из офиса, Аннабель позволила Имоджин взять ее за руку.

Когда они уходили, Ева демонстративно пялилась на них, а с ее губ медленно исчезала странная улыбка. И Имоджин по пути домой все пыталась понять, что это значит.

* * *

Стоило Имоджин убедить дочь, что в словах Чоткой Конфетки нет ни капли правды, та забеспокоилась, что родители отлучат ее от «Ютьюба».

— Пожалуйста, не запрещай мне. Это мое самое любимое занятие в мире.

— Аннабель, я не хочу, чтобы сейчас ты вот так выставляла себя перед всеми. Ты еще слишком мала.

— Все так делают! Ты выставляешь себя в «Инстаграме». Ты выставляешь себя в журнале. А это — мое любимое дело. Пожалуйста, не запрещай мне его. Люди, которые смотрят мои ролики, — мои друзья. Может, я и не знаю их в реале, но они все равно мои друзья, а друзья мне нужны. Вы же с папой не всегда рядом.

Это задело, потому что было правдой. Теперь их обоих вечно нет дома. Как ей наказывать дочь, когда та обвиняет ее в том, что она — вечно отсутствующая мать? И каковы вообще на сегодняшний день ее приоритеты? Дурацкий модный журнал или собственный ребенок?

Она решила оставить все, как есть, и погладила по голове засыпающую Аннабель.

Лишь уложив детей, Имоджин вспомнила о разговоре с Уортингтоном. Теперь казалось, что он был целую жизнь назад.

— Уортингтон уходит из корпорации Роберта Маннеринга, — сказала она Алексу куда спокойнее, чем ожидала от себя.

— Что? — спросил он и выпрямился, сидя на кровати.

— Он взял отступного. И сказал, что многим в руководстве журнала тоже предложат отступного, чтобы снизить зарплаты.

— Что он собирается делать?

Имоджин рассмеялась абсурдности того, что говорил ей босс.

— Он свихнется через две недели, если не сможет руководить компанией.

— Знаю. Уверена, его быстро кто-нибудь перехватит. Он сказал, я тоже могу взять отступного.

— Правда? А как думаешь, что тебе предложат?

— Что-нибудь в районе годовой заработной платы.

Алекс присвистнул.