Дешевый и плохо сшитый костюм гориллы

— Мне, например, очень нравился папин помазок для бритья. И папа всегда ругался, когда я его брала.

— И что ты делала?

— Посуду мыла. Он так хорошо все отмывал.

В ответ на дружный хохот из спальни донеслось жалобное Натальино:

— Подождите, не смейтесь без меня. Мне тоже хочется.

— Сейчас помогу, — кажется, в Марине проснулась совесть.

Она нащупала под диваном тапочки и тоже поспешила на детское мяуканье. Через пару минут Наталья бросила в мусорное ведро пакет с грязным подгузником, а Марина уселась с кресло с маленьким розовым свертком на руках. Сверток водил у нее перед носом пухлыми пальчиками и улыбался беззубыми деснами. Звонок телефона в кармане Маришкиного пиджака, кажется, обрадовал малышку еще больше.

— Никита? — Голос Марины звучал непривычно мягко. — Мы у Натальи. Да, ребенка нянчим. Она такая хорошенькая. Такие пальчики, такие пяточки. Слушай, Ник…

Что-то в голосе жены заставило Никиту замереть и насторожиться.

— Что?

— Сделай мне такую же.

Наталья и Ольга переглянулись и показали друг другу большие пальцы. Марина чуть отодвинула телефон от уха, чтобы всем был слышен решительный голос Никиты:

— Так. Сиди там, никуда не уходи. Слышишь меня? Я скоро буду. Уже еду.

Глава 28

На клавиатуре Марину ждал желтенький квадратик стикера. Пришлось перечитывать дважды: «Назгул зв. 10–30. Просил перезвонить».

— Кто это написал? — Она помахала бумажным квадратиком в воздухе.

— Я. — Из-за монитора показалась взлохмаченная голова Ленолеум Плинтус (красные перья на голове дыбом, лоб повязан свернутой в тугой жгут синей банданой).

— А кто звонил?

— Ну, тот… армянин-многоженец.

— Его зовут Вазген.

— А я как написала? Просил перезвонить, как только появишься.

Интересно, зачем? Никита всегда объяснял: при переговорах торопиться не надо, первым должен идти навстречу наиболее заинтересованный. Ну, ничего, мы подождем. Марина смяла бумажку и бросила желтый шарик в корзину для бумаг. Терпения у многоженца хватило ровно на тридцать минут.

— Мариночка, — голос Гамлетыча по телефону звучал немного печально и задумчиво, — у меня к вам дело. Вернее, заказ. Китайский ресторан.

— Конечно, это как раз наш профиль. Рада вас слышать Вазген Гамлетович. Что-то мне говорило, что расстаемся мы ненадолго, — Марина подмигнула вытянувшей шею Ленолеум Плинтус и показала ей большой палец. — А Ларису этот проект не заинтересовал? — Слова выскочили раньше, чем она успела прикусить язык.

— Понимаете, Мариночка, она считает, что я должен ей платить. А как я могу платить собственной жене? Семья не бизнес-шмизнес все-таки, какие счеты между своими?

* * *

Черный вольво мучительно медленно полз к перекрестку.

— Интересуюсь спросить, — Лиза наклонилась к сиденью водителя. — Вы на педали давите или их крутите?

Нинка понимающе хмыкнула. Когда-то и ее бесила привычка Андрея отпускать педаль газа при виде далекого красного огонька светофора. Впрочем, Андрей никогда не обижался.

— Нина, ты заметила? У девочки замечательное чувство юмора.

— Да уж. И ближайшие двадцать лет жизни ей придется посвятить его обузданию.

— Спасибо, Андрей Сергеевич, я здесь выйду. Тетя Нина, до свидания.

Андрей проводил взглядом быстро удаляющуюся фигурку.

— Куда это она так спешит?

— К своему мальчику, наверное. Ты заметил, все вокруг влюблены. Такое вот нынче бабье лето.

— Так, может быть, и нам тоже?

Нина с насмешливым удивлением уставилась на Андрея. В последнее время романтические душевные порывы у него случались все чаще, хотя недоверчивая Нинка предпочитала считать их всего лишь капризами пищеварения. С тем же завидным постоянством Андрей игнорировал ее язвительные ухмылки.

— Не съехаться ли нам? Люди мы взрослые. — Да уж, с этим не поспоришь. — Хорошо уже друг друга узнали. Привыкли друг к другу.

Насчет «хорошо узнали» Нинка предпочла промолчать. Уж она-то отлично сознавала, какие «сюрпризы» умеют устраивать, казалось бы, воспитанные и интеллигентные мужчины. Когда, казалось бы, ничто не предвещало.

— А тебе-то зачем? — Решила сразу брать быка за рога. — Кухарка и уборщица из меня никакая.

— Ну, зачем же сразу переходить к оскорблениям? Уборщица у меня уже есть, и ее я ни на кого не променяю.

Это точно, после еженедельной уборки Нинка входила в квартиру Андрея, как в операционную — прохладно, стерильно, тихо.

— А готовить я сам люблю. И свои ножи и сковородки тебе не доверю. Еще чего. Кроме того, моя квартира гораздо ближе к твоей мастерской. А главное, — он решительно выложил главный козырь, — я нравлюсь твоему коту.

Надо признать, все эти доводы были убедительны весьма. Поспать лишних тридцать минут. Позавтракать на огромном балконе, больше похожем на выходящую в тенистый дворик террасу. Лениво смотреть, как внизу по мощеным плиткой дорожкам спешат по делам отцы семейств и их жены с детьми-школьниками. И кофе Андрей варит бесподобный, и булочки с заварным кремом в соседней кондитерской продают уже с восьми утра. И рубашки он сам сдает в прачечную.

— Я подумаю.

Андрей потянулся и легко коснулся губами ее виска.

— Черт, не так.