Десять

Через пару недель она была разбужена яркими лучами солнца и руками мужа, что беззастенчиво гладили её тело, словно кошку, откинув прочь одеяло, разглядывая и улыбаясь молодой жене.

— Ты такая красивая…

— Перестань.

— Маленький, ты очень красивая, перевернись на спинку, я посмотрю на тебя. Никогда не устану смотреть на тебя.

Она повернулась, отводя взгляд от бездонного карего, зная, что последует за этим — сначала мягкие поглаживающие движения рук, поцелуи мужских губ, слишком сильно прижатое тело к телу, резкий вдох и боль. Спустя недели после первой ночи Юля всё ещё ощущала боль, скрывая её за сомкнутыми губами.

Резко откинувшееся тело мужа вывело её из плена самообладания.

— Юля, перестань.

— Я ничего не делаю.

— В том-то и дело, ты ничего не делаешь, ты просто лежишь… и просто ждёшь, позволяя. Что я делаю не так?

— Всё так.

— Разве? Не похоже. Такое впечатление, что ты готовишься к прохождению полосы препятствий, готова на всё… и терпишь. Мне не нужно, чтобы ты терпела, это — он махнул рукой от своего тела к её, — должно приносить удовольствие.

— Хм…

— Юль, мы так никогда не решим эту проблему, я твой муж, скажи мне. Что не так — и я сделаю так, как ты хочешь.

— Мне… мне больно.

— Тебе больно?

— Больно…

— Тебе до сих пор больно?

— Да, мне больно.

— Это странно. Маленький, почему ты не говорила, я вижу, что тебе некомфортно…

— Ты видишь? — она распахнула глаза, всматриваясь в отражающий её карий.

— Конечно, вижу, Юля! Женщины… они… по-другому себя ведут. По-другому реагируют.

— И много ты знаешь о женщинах, Симон Брахими? — её голос взлетел к люстре, звук остановился там, а потом холодной волной вернулся на обнажённое тело.

— Достаточно, чтобы понять, что уже не должно быть больно, это странно, с тобой может что-то не так? Я имею в виду ту операцию, может, задели что-то ТАМ, маленький?

— Ты ерунду говоришь, ТАМ ничего не могли задеть, даже врачом не надо быть, чтобы это понять, и почему это именно со мной что-то не так, может, с тобой? Может, ты слишком часто хочешь этого? Да, практически, всегда. — Она захлебнулась в обиде и нелепой злости, потому что умом было понятно, что она уже не должна испытывать боль, а значит — с ней могло быть что-то не так, какая-то скрытая аномалия, дефект, но всё, на что хватило Юлю — это продолжить. — А может, ты бесконечно занимаешься со мной любовью, и поэтому мне больно?

— Ну, прости, пожалуйста, я мужчина и твой муж, законный муж, между прочим, именно так как ты хотела, так что да, я намерен заниматься с тобой любовью так часто, как я этого хочу, а я всегда хочу! Я не могу без этого!

— Не можешь?

— Не могу.

— Интересно, а как же ты обходился все эти пару лет, а?

— Зашибись, Юля, ты два года не задавалась этим вопросом, а теперь тебе стало интересно? С чего бы? Какая разница, как я обходился, сейчас ты моя жена, и я не хочу обходиться, понятно?

— Да, — она всхлипнула, от обиды, от несправедливости и справедливости обвинений Симона. Ей, действительно, не должно уже было быть больно, и он, действительно, её муж, и она ни разу не думала о том, как он обходился без занятий любовью, а ведь теперь стало ясно, что это едва ли не самая основная потребность её мужа. Он отказывался от любви только после особо изматывающих тренировок, но даже тогда его руки не опускали Юлю, а глаза, казалось, съедали, слизывали, как эскимо, тело молодой жены.

— Маленький? Юленька, пожалуйста, не плачь… я со зла тебе сказал обидное, но давай ты сходишь к врачу, это действительно очень странно… А пока ты не сходишь, мы не будем заниматься любовью, договорились?

— Хорошо…

— Всё, прости меня, я люблю тебя, простишь?

— Да…

— Ты ведь ещё любишь меня?

- Ты знаешь, что да. Симон? — она замолчала.

— У?

— А со сколькими женщинами ты занимался этим?

— Я не считал.

— А когда мы… ты?

— Я не помню, маленький. Давай, мы подумаем о нашем будущем, а не о моем прошлом. Не такое оно и богатое, как ты можешь себе вообразить.

— Правда? — её глаза вспыхнули, широко раскрылись и бегали по лицу мужа.

— Конечно, маленький. Откуда?

— Действительно, — Юля задумалась на мгновение, но потом отпустила эту мысль, они познакомились с Симоном, когда ему только-только исполнилось восемнадцать, вряд ли бы он успел стать прожжённым ловеласом в этом возрасте, она прошептала:

— Я люблю тебя, — куда-то в ключицу, обняла за шею и насладилась теплом его голого тела, наверное, впервые не стесняясь своего, прижавшись теснее.

— Сходишь к доктору?

— Да.

В тот же день её осмотрела Марьяна Семёновна, папин заместитель и, улыбаясь, сказала, что с Юлей всё в абсолютном порядке, и такое случается с молодыми женщинами, надо просто попытаться не ждать боли… а вот мужу не помешает быть более терпеливым и деликатным. Но если Юлины симптомы не пройдут через какое-то время, то ей следует обратиться сюда — и протянула небольшую визитку, прочитав которую, Юля отвела глаза и твёрдо решила, что ей это не понадобится.

— Что доктор сказал? — Симон сидел в просторном холле первого этажа, напротив гардероба для посетителей, и заметно нервничал.