Читаем Десять книг об архитектуре полностью

7. Устройство евстиля таково: если его надо сделать четырехколонным, то длину фасада, принятую для храма, следует разделить на одиннадцать с половиною частей, не считая выноса ступеней и выступов баз; если он будет шестиколонным, то на восемнадцать частей; если он строится восьмиколонным, то его надо делить на двадцать четыре с половиною части. Затем, из этих частей, будь он четырех-, шести-. или восьмиколонным, берется одна часть, которая будет модулем. Поперечник колонн будет равен одному этому модулю. Отдельные междуколонные промежутки, кроме средних, равны двум с четвертью модулям; промежутки между средними колоннами и на переднем и на заднем фасаде равны каждый трем модулям. Высота самых колонн — девять с половиною модулей. При таком распределении междуколонные промежутки и высота колонн будут иметь правильные размеры.

8. Образца такого здания у нас в Риме нет, но есть в Азии: это — шестиколонник Отца Либера в Теосе. Эти правила соразмерности изобрел Гермоген, который также первый вывел законы восьмиколонного псевдодиптера. А именно, он удалил внутренние ряды из тридцати восьми колонн, которые относятся к соразмерности диптера, и таким путем сократил и расходы и работу. Таким промежутком он превосходно дал простор проходу вокруг целлы и вместе с тем нисколько не исказил внешнего вида, но, не заставляя жалеть о том, что было лишним, сохранил величие всего здания его расчетом.

9. Ибо устройство птеромы и расположение колонн вокруг храма придумано для того, чтобы, благодаря неровности междуколонных промежутков, внешность храма обладала величием, а к тому же для того, чтобы в том случае, если много народа будет внезапно застигнуто и задержано сильным ливнем, в храме и вокруг целлы имелось просторное место, где можно было бы свободно переждать дождь. А это достигается псевдодиптеральным расположением храмов. Из этого видно, что Гермоген чрезвычайно остроумно и искусно приводил в исполнение свои работы и что он оставил источники, откуда потомство может почерпать правила науки.

10. В ареостилях колонны надо делать так, чтобы их толщина равнялась восьмой части их высоты. В диастиле высоту колонны надо разделять на восемь с половиною частей и определять толщину колонны в одну часть. В систиле высоту делят на девять с половиною частей, и одна из них дается на толщину колонны. В пикностиле высоту надо делить на десять частей и толщину колонны делать в одну из этих частей. В евстиле же высота колонны, как и в систиле, делится на девять с половиною частей, и одна из этих частей устанавливается для толщины низа ствола колонны. Таким образом получится соразмерное соотношение междуколонных промежутков.

11. Ибо по мере вырастания промежутков между колоннами должна пропорционально увеличиваться и толщина стволов. Например, если в ареостиле ствол колонны будет толщиной в девятую или десятую долю, она покажется тощей и худой из-за того, что, благодаря ширине междуколонных промежутков, воздух скрадывает и на вид уменьшает толщину стволов. И наоборот, если колонна пикностиля будет толщиной в одну восьмую, то, из-за тесноты и узости междуколонных промежутков, это придаст ей вздутую и некрасивую внешность. Итак, надо соблюдать соразмерность соответственно роду постройки. Кроме того, угловые колонны должно делать толще других на пятидесятую часть их собственного диаметра, ибо они как бы обрезаются воздухом и смотрящим на них кажутся тоньше. Поэтому ошибку глаза надо исправлять посредством теории.

12. Сужения же вверху, у шеек колонн, следует делать так, что если колонна в пятнадцать футов и ниже, то толщину ее внизу надо разделить на шесть частей, а вверху дать толщину в пять этих частей. У колонны же от пятнадцати до двадцати футов низ ствола надо разделить на шесть с половиною частей, а наверху толщина ее будет в пять с половиною этих частей. У колонн от двадцати до тридцати футов надо разделить низ ствола на семь частей, из которых шесть дадут верхнее сужение. А у колонны вышиною от тридцати футов до сорока низ надо разделить на семь частей с половиною; из них шесть с половиной должны быть мерой сужения наверху. Те же, которые будут от сорока футов до пятидесяти, должны делиться на восемь частей и суживаться вверху столба под капителью до семи этих частей. Равным образом при большей вышине колонн их сужения надо устанавливать соразмерно тому же расчету.

13. Эти соразмерные добавления к толщине колонн делаются ради высоты того пространства, на какое должен подняться взгляд. Ибо взор ищет привлекательности, и если мы не потворствуем его вожделению пропорциональностью и добавлениями модулей, дабы надлежащим образом восполнить изъян зрения, то смотрящим будет представлено нечто нелепое и непривлекательное. Что же касается того добавления в средней части колонн, которое у греков называется εντασις, то в конце книги даны будут его чертеж и вычисление, каким образом делать его плавным и подобающим.


Глава IV. Фундаменты

Перейти на страницу:

Все книги серии Из истории архитектурной мысли.

Десять книг об архитектуре
Десять книг об архитектуре

Римский архитектор и инженер Витрувий жил и работал во второй половине I в. до н. э. в годы правления Юлия Цезаря и императора Октавиана Августа. Его трактат представляет собой целую энциклопедию технических наук своего времени, сочетая в себе жанры практического руководства и обобщающего практического труда. Более двух тысяч лет этот знаменитый труд переписывался, переводился, комментировался, являясь фундаментом для разработки теории архитектуры во многих странах мира.В настоящем издание внесены исправления и уточнения, подготовленные выдающимся русским ученым, историком науки В. П. Зубовым, предоставленные его дочерью М. В. Зубовой.Книга адресована архитекторам, историкам науки, культуры и искусства, всем интересующимся классическим наследием.

Витрувий Поллион Марк , Марк Витрувий

Скульптура и архитектура / Античная литература / Техника / Архитектура / Древние книги

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура
Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки
Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки

Эта книга — продолжение серии своеобразных путеводителей по улицам, площадям и набережным Петербурга. Сегодня речь пойдет об улице Рубинштейна и примыкающих к ней Графском и Щербаковом переулках. Публикации, посвященные им, не многочисленны, между тем их история очень интересна и связана с многими поколениями петербуржцев, принадлежавших к разным сословиям, национальностям и профессиям, живших, служивших или бывавших здесь: военных и чиновников, купцов и мещан, литераторов и артистов, художников и архитекторов…Перед вами пройдут истории судеб более двухсот пятидесяти известных людей, а авторы попытаются раскрыть тайны, которые хранят местные дома. Возникновение этой небольшой улицы, протянувшейся на 700 метров от Невского проспекта до пересечения с Загородным проспектом и улицей Ломоносова, относится еще ко времени императрицы Анны Иоанновны! На рубеже веков улица Рубинштейна была и остается одним из центров театральной и музыкальной жизни Северной столицы. Сегодня улица продолжает жить и развиваться, прогуливаясь по ней, мы как будто вместе с вами оказываемся в европейском городе с разной архитектурой и кухнями многих стран.

Алена Алексеевна Манькова-Сугоровская , Владимир Ильич Аксельрод

Скульптура и архитектура / Прочее / Культура и искусство
Как начать разбираться в архитектуре
Как начать разбираться в архитектуре

Книга написана по материалам лекционного цикла «Формулы культуры», прочитанного автором в московском Открытом клубе (2012–2013 гг.). Читатель найдет в ней основные сведения по истории зодчества и познакомится с нетривиальными фактами. Здесь архитектура рассматривается в контексте других видов искусства – преимущественно живописи и скульптуры. Много внимания уделено влиянию архитектуры на человека, ведь любое здание берет на себя задачу организовать наше жизненное пространство, способствует формированию чувства прекрасного и прививает представления об упорядоченности, системе, об общественных и личных ценностях, принципе группировки различных элементов, в том числе и социальных. То, что мы видим и воспринимаем, воздействует на наш характер, помогает определить, что хорошо, а что дурно. Планировка и взаимное расположение зданий в символическом виде повторяет устройство общества. В «доме-муравейнике» и люди муравьи, а в роскошном особняке человек ощущает себя владыкой мира. Являясь визуальным событием, здание становится формулой культуры, зримым выражением ее главного смысла. Анализ основных архитектурных концепций ведется в книге на материале истории искусства Древнего мира и Западной Европы.

Вера Владимировна Калмыкова

Скульптура и архитектура / Прочее / Культура и искусство
Очерки поэтики и риторики архитектуры
Очерки поэтики и риторики архитектуры

Как архитектору приходит на ум «форма» дома? Из необитаемых физико-математических пространств или из культурной памяти, в которой эта «форма» представлена как опыт жизненных наблюдений? Храм, дворец, отель, правительственное здание, офис, библиотека, музей, театр… Эйдос проектируемого дома – это инвариант того или иного архитектурного жанра, выработанный данной культурой; это традиция, утвердившаяся в данном культурном ареале. По каким признакам мы узнаем эти архитектурные жанры? Существует ли поэтика жилищ, поэтика учебных заведений, поэтика станций метрополитена? Возможна ли вообще поэтика архитектуры? Автор книги – Александр Степанов, кандидат искусствоведения, профессор Института им. И. Е. Репина, доцент факультета свободных искусств и наук СПбГУ.

Александр Викторович Степанов

Скульптура и архитектура