Десять поворотов дороги

— Я туда не пойду! — наотрез отказалась Аврил проследовать мимо растоптанного тела. — Обойдем кругом по другой какой-нибудь улице. Какой кошмар! Они даже не пытались остановиться или объехать… А лошади? Нормальная лошадь не топчет человека, как сухостоину! Конь под этим уродом с перьями даже ноздрями не повел! Ты видел, Хвет? Что это, а?

Парень только пожал плечами, констатируя непостижимость столичных нравов. Самого его немало занимала перспектива снова встретиться с новыми знакомыми, временно отступившими в переулок. Что до оборванца на дороге, то, судя по всему, служители закона и правопорядка в Сыре-на-Вене были гораздо опаснее тех, от кого защищали общество. Еще один важный вывод — положим в копилку и двинем дальше.

Случившаяся сцена произвела на всех гнетущее впечатление. Не меньшее, чем нападение грабителей, в котором для странствующих комедиантов не было чего-то необычного. Впрочем, происходило такое, как правило, в совершенно глухих местах далеко от человеческого жилья — на перевалах, в лесу, где-нибудь на отшибе, наконец. Грабители с большой дороги в этом смысле были куда более цивилизованными, считая, что каждому овощу свое место. Здесь же, судя по всему, могли перерезать глотку прямо у лавки гробовщика, чтобы, так сказать, сократить издержки на перевозку.

Для одного утра было достаточно дождя, вони, уличных засад и всяких там красавцев в плюмажах, которых и людьми-то можно было считать с большой натяжкой. Труппа повернула назад, решив срочно найти пристанище, а уже потом разбираться со всем прочим, — например, с тем, чем им вообще заниматься в этом паршивом городе.

Глава 13. ДВЕ СЕСТРЫ

Все окна и двери Вестингарда, вечно болтавшиеся на сквозняках, разом остановились, а затем с грохотом захлопнулись, отрезав внутреннее от внешнего. Воздух сделался неподвижен, превратившись в холодное стекло, о края которого можно было порезаться, если вдохнуть слишком быстро. Пламя в камине сгорбилось и опало, прижимаясь к углям, и едва терлось о кованую решетку. На краю слуха послышались тяжелые шаги. Если бы в доме находилась сейчас экскурсия, мирно разглядывавшая старинные канделябры, то в ближайшую кардиологию поступило бы пациентов по числу туристов плюс один крайне разочарованный профессией экскурсовод с нервным тиком.

Леди Ралина всем телом повернулась к входу в библиотеку, в котором, как в раме, из темноты возникла высокая фигура в зеркально начищенных доспехах.

Фигура увеличивалась, приближаясь. На пороге она остановилась, словно пребывая в нерешительности, а затем сделала шаг вперед, снимая шлем и перчатки. По инкрустированным лилиями наплечникам рассыпались длинные бесцветные волосы (надушенные и с алыми вплетенными ленточками, если вам интересно). Двери библиотеки медленно притворились, демонстрируя выдержку старого камердинера, лишь жалобно скрипнув одной петлей, — потемневший за века дуб явно не одобрял таких гостий.

— Тебе нечего тут делать! — вскричала хозяйка Вестингарда так, что по всему дому раздалось эхо.

— Я сама решаю, где находиться, сестра.

Голос вошедшей был тяжелым, как скрежет ворота. Но спокойствия в нем было не больше, чем в морских волнах, на секунду откатившихся назад, чтоб в следующую сильнее ударить в берег.

— Ты не можешь! Чешир…

Гостья резко оборвала хозяйку:

— Он и мой муж тоже! Не впутывай его, я тебя предупреждаю!

Ее кожа, не прикрытая доспехами, словно вспыхнула белым пламенем. Она была вне себя от ярости, тщетно пытаясь сохранять хладнокровие. Это могло стать преимуществом для леди Ралины, если бы та сама не закипала, словно котел на очаге:

— Договорились, сестра. Он тут ни при чем, — выдавила из себя хозяйка и плотно сжала бледные губы.

Гостья примирительно развела руками:

— Пусть развлекает себя снами о чудных женушках. Так гораздо спокойнее… для всех.

Леди Ралина кивнула, не сводя глаз с алых зрачков гостьи. Кажется, в этом обе женщины полностью сходились: барон Чеширский, он же Клязиус фон Вестингард или Констроп де Вердан (как кому нравится) в эти минуты благодушно созерцал долгий сон во множестве миров, где имел обыкновение пребывать. И для всех будет только лучше, если он не примется за что-нибудь с энтузиазмом. Уж вы поверьте! Последний раз, когда он решил кое-что подправить, пришлось набивать целый трюм слонами и носорогами, чтобы спасти хоть кого-то…

Сколь бы ни было этих самых миров и какими бы разными они ни были, в каждом из них барона окружало мяукающее воинство, всюду оставляющее клоки шерсти и селедочные головы. Возможно, его пристрастие к кошачьим стало одной из главных причин, почему во множественной вселенной водилась рыба.

Когда женщины заговорили о бароне, висящая над диваном портьера шелохнулась, и ее складки на мгновение сложились в улыбку. Обе натянуто улыбнулись в ответ. Гостья даже помахала рукой. Не буду отрицать, это выглядело несколько странно… Но странность и волшебство здесь были буквально всюду, так что не станем придираться.