Десять поворотов дороги

Пара дней, проведенных им в яме с вывихнутой ногой, дали немало пищи для размышлений. Ее количество вообще возрастает с недостатком пищи телесной, что объясняет число непреложных истин, явившихся человечеству из разного рода пустынь и отдаленных горных монастырей. В тех случаях, когда скудную диету разнообразят вдыханием дыма некоторых растений, откровения становятся особенно захватывающими. Чудища, котлы с грешниками и тотальное нашествие жаб — те еще темы для разговора. Но предмет этот, хотя и прелюбопытный, выходит далеко за границы нашего рассказа…

Кир, присоединившись к труппе, впервые за годы после младенчества почувствовал себя в собственной тарелке. Дело тут было не только в соблазнительной Аврил, не сторонившейся, к его удивлению, общества молодого человека, но и во всех остальных, казавшихся ему чуть ли не воплощением идеалов равенства и свободы.

«Прыгающая лягушка» и вправду существовала неким подобием коммуны, хотя ни один ее участник понятия не имел, что это такое, и не прочитал в жизни ни одной книжки, не считая скабрезных стишков, какие продавались рулонами на сельских ярмарках с прицелом на удобное использование после чтения.

Приходится только удивляться, где сам отпрыск рыбака и домохозяйки, не умевших даже читать, нахватался либерально-демократических идей, щедро спрыснутых уксусом коммунизма. Ответ был прост: родной дядя Кира, ездивший ежегодно на заработки в большие города, привозил оттуда массу обескураживающих изданий, питая страсть к печатному слову без разбора и разумения. Были тут и «Искусство ночных услад» ярчайшей госпожи О, и «Помесячник огородных дел» Иссоха Реппа, и «Социальный портрет современника» Кривва Ходда, и многое другое, чего нормальному человеку в голову не придет читать.

Когда дядя этот не покупал книг, то начинал пить, просаживая заработок под ноль. Его супруга быстро сообразила, что к чему, и прекратила придираться насчет необычной страсти, тем более что другие мужья и того хуже — привозили из города домой в основном триппер шести замечательных разновидностей. Пусть уж пылятся в сундуке бумажки, авось пригодятся кому потом… И пригодились, если считать эту смуту в голове племянника должным накопительству результатом.

С младых ногтей Кир был убежден, что должен жить в столице или типа того, занимаясь по-настоящему важным общественно-полезным делом. Лучше, конечно, именно в столице, ибо там «творилась история», туда стекалось все и оттуда во все уголки замшелой и косной Кварты разносились идеи, способные изменить судьбу целого мира, хочет он того или нет.

Воздухом проселков и окраин он уже вдоволь надышался и теперь решил взять быка за рога, ковать, пока горячо, и тому подобное. Всегда существует вероятность ухватиться за хвост спящего тигра… А ведь кому-то достает ловкости держаться за него всю жизнь, попутно состригая купоны. Отчего же не юному книгочею из рыбацкой деревни, зараженному идеей социальной справедливости?

В голове его, и без того полной всякого бурлящего в совершеннейшем беспорядке, теперь происходили сложные эволюции, выводы из которых должны были дать ответ на фундаментальные вопросы бытия.

К сожалению, юноша не имел склонности к алкоголю и не был страстно увлечен женщиной, оттого не мог вовремя разгладить лишние морщины на полушариях, изводя мозг пляской воображаемых идеалов. И вот теперь он был в главном городе Кварты! Справедливости для отметим, что все еще за ее юридическими пределами, но такие тонкости в нашем деле не в счет.

Теперь же его страстно увлекла новая идея: двигаться вместе с армией, отправившейся на север, чтобы защитить кантон от объединившихся с какого-то перепоя гномов и троллей, спустившихся с гор и громивших селение за селением. Каждый день долетали слухи о том, что на севере творилось неладное. Пропустить главное сражение века, столкновение цивилизаций, что бы это ни значило, — не тут-то было!

(Это утомительное эссе важно для понимания сюжета — потому, отдавая должное терпению читателя, но опасаясь им злоупотребить, двинем дальше!)

* * *

Вечером следующего дня «Прыгающая лягушка» в полном составе собралась в оккупированном за грабительский прейскурант сарае.

Кир, весь день просидевший взаперти, страдая желудочным расстройством, заговорщицки вышел на видное место у стены и кашлянул, как способны кашлять ораторы и подавившиеся шерстью кошки:

— Кхе-кх! Друзья. Эмм… Я хочу кое-что обсудить, будьте так добры, — обратился он к расположившейся на пустых бочонках компании.

К стене были приделаны две скрученные в рулон облезлые козьи шкуры, годившиеся разве на растопку. Когда все взгляды устремились на них, парень дернул за бечевку, раскатав первую.

На умащенной плесенью шкуре ушедшей в Лету козы углем были изображены три соединенных стрелками квадрата и еще какая-то клякса наверху, вестимо, обозначавшая сумму всего мыслительного процесса. Квадраты могли бы быть поровнее, и стрелки тоже… Но во главу угла был поставлен смысл в ущерб изяществу.