Десять поворотов дороги

Вскоре из невидимой в темноте низины прямо на них вынырнула карета с пятнами ярких фонарей по углам. Казалось, она движется сама по себе: кони были черны как смоль, и виднелись только их крупные здоровые зубы да белые манжеты над копытами с мелкими золочеными гербами. Тот, кто надевает такое лошадям на ноги, явно не заботиться о стирке.

Мягко подъехав к труппе, повозка остановилась. Хряк открыл рот от удивления. Такой громадины они еще не встречали в жизни, хотя считали, что видели все на свете, кроме сухой воды. Верх обрезиненного колеса был вровень с плечами Бандона, а вся карета, вестимо, не меньше прогулочной яхты. Восьмерка крупных холеных жеребцов, не запыхавшись, тянула за собой целый дом, в котором нашлось бы место для небольшого семейства.

Сидящий под самым небом возница с бородой, достойной божества, посветил фонарем на сбившихся у колес нищебродов и знаком показал лезть в карету. На «добрый вечер!», «здравствуйте!» и «вы точно приехали за нами?» он ответил лишь высокомерным молчанием, свойственным слугам значительных персон более, чем их собственным господам.

* * *

— На все это, — Хряк обвел пухлыми руками внутренности кареты, — можно купить деревню, в которой я родился, вместе с жителями…

— Включая пасечника?

— Исключая. Со старым перхуном Бзы деревня обойдется дешевле.

— Ха-ха.

— А все же сколько стоит такая милая развалюха? Даже если без золотых гербов? Я бы обошлась, будь спок.

— Лучше спроси, сколько стоит дворец, в котором ее держат. Может, срежем немного бархата на рубашку?.. Бьюсь об заклад, эти раздолбаи даже не заметят. А если и заметят — просто поменяют карету.

— Живут же люди… Откуда берется такое охренительное богатство?

— Ладно вам о чужом. Может, нам самим как следует заплатят? Все-таки перлись за город ночью. Они нам просто должны удвоить! Сейчас бы пригодилось что-нибудь из репертуара Кира — типа почему именно должны.

— Ага, растяни мошну! Эти богатеи — конченые жмоты, поголовно. У него слуги, поди, с голоду пухнут.

— Если какие-то и пухнут, то точно не тот дядька на облучке.

— А сколько нам обещали заплатить, кстати?

— Да, как-то вылетело из головы. Сколько?

— Хрен его знает, нам отдали только записку. Договор остался в конторе.

— Думаешь, этот Амм Тутт или как его — честный малый?

— Ты, Бан, меньше поднимай свою гирю, а то выкашляешь последний мозг…

— Вот и мне он сразу приглянулся. Такой открытый…

— Бан!

— А?

— Этот скользкий, отвратительный, прожженный мерзавец не может быть честным человеком!

— Ясен пень, он же работает с артистами! Кто вообще с ними будет иметь дело, если не конченый прощелыга и извращенец?

— Кхм…

— Ты так себя ценишь, Хряк…

— А что? Что я сказал?! Я просто говорю, что…

— Закройся, а?

— Хорошо, что переднее сиденье слишком далеко. Я бы до тебя дотянулся, свиная рожа.

— Ну так дотянись! Тащи свои оглобли сюда, кривое удилище.

— Хватит, а? Ну, кончайте. Без вас тошно. Куда нас везут вообще?

— Ее — в тайный гарем султана-инкогнито. Его, — Хряк показал на Бандона, — запрягут вместо жеребца возить повозку. Только подкоротят между ног, чтоб не брыкался. Меня, вестимо, на сало. А вас обоих — на утеху старой вдове, бабке того султана.

— Выпей теплых слюней, Хряк. С тобой только гороху наевшись…

Карета плавно остановилась.

Когда дверца открылась, в глаза ударил яркий свет. Внутренний двор какого-то особняка, в котором они оказались, был освещен жаровнями с полыхающим маслом. Тошнотворный запах мешался с лошадиным потом, создавая поистине сногсшибательный эффект. Под макинтошем Аврил забился в конвульсиях Педант.

— Фу!

— Зато тепло.

В узком, вытянутом пеналом между стен дворе действительно было гораздо теплей, чем на пустыре, и сухо, как на пороховом складе. Хвет посмотрел наверх: там, на высоте третьего этажа, поблескивал стеклянный купол с тонкими рамами, отдраенный так, что видны были звезды.

Экипаж снялся с места и исчез в противоположной въезду стороне — под аркой, перегороженной черными воротами с гербом, на которых змей обвивал руку в стальной перчатке. Они зловеще разошлись и тут же сомкнулись, отрезав путь наружу. Даже ничего разглядеть не удалось.

Двор был совершенно пустым — ни скамейки, ни брошенного ведра или приставленной к стене лестницы. Только ровная каменная кладка с фальшивыми проемами, тяжелые ворота и пылающие чаши на цепях. Сбоку в самом центре стены — узкая железная дверь, в которую уже колотил кулаками Гумбольдт, кляня хозяев, Гильдию и собственную судьбу.

Хвет внимательно огляделся, прикидывая, как в случае необходимости можно было эвакуировать собственную задницу из этой западни. Выходило не очень: даже петли у ворот были сделаны впотай, не зацепиться. Он слышал о таких растениях, которые жрут мух, с гладкими, как стекло, стенками. Тот, кто построил это, был явно знаком с идеей. Если сорвать цепи, впрочем, можно попробовать их закинуть…

За дверью в стене послышался щелчок.

Глава 27. НОЧНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ