Десять поворотов дороги

На пороге стоял коротышка в зеленом колпаке, куртке до колен и кожаных шароварах. Хвету сначала показалось, что это и есть тот мерзавец — глава Гильдии актеров и комедиантов собственной персоной, приготовившийся к вечернему маскараду. Он уже двинулся к нему, чтобы въехать как надо по физиономии… Но если тот был чрезвычайно мал ростом, то этот — сущий карлик, к тому же вдвое шире в плечах.

Хвет с удивлением посмотрел на блестящую полоску под съехавшим кожаным колпаком: на голове полумерка сидел начищенный стальной шлем. Маленькие, широко посаженные глаза, плоский нос, нависающий над усами и клочьями стриженой бородой… Дверь открыл настоящий гном!

Явившийся проигнорировал взглядом всех, уставившись снизу вверх на Бандона. Тот проявил чудеса сообразительности, сказав:

— Я не тролль, — и снял свою памятную кепи.

Из-за ворота Аврил показалась обезьянья мордочка. Незнакомец уставился на нее, как на призрака с бубенцом, отпрянув за дверь.

— Это не гном, — в тон громиле съязвила девушка и, воспользовавшись моментом, проскочила в открытую дверь.

Гном мрачно кивнул и отошел в сторону, пропуская труппу вперед. Затем раздраженно махнул на чемоданы, которые артисты попытались протащить внутрь. Гумбольдт, поставив чемодан, угрожающе водрузил на лысину парик. Дорогой сердцу скарб пришлось оставить на улице на съедение, не иначе, алчности хозяина этого места, приторговывающего на досуге старьем со всего кантона.

Помещение внутри было чем-то вроде большой прихожей с рогатой люстрой и пустыми стенами, откуда вели несколько массивных дверей. Если кто-то решил устроить из дома неприступную крепость — то он в этом, безусловно, преуспел.

Провожатый, прихватив стоящий на полу фонарь, направился к одной из них и молча поманил за собой гостей. Гости эти, заметим, все больше чувствовали себя пленниками. С другой стороны, происходящее интриговало до колик. Странствующие комедианты — тертый народ, привычный к неожиданным па судьбы. Их не удивишь летящим в лицо камнем, пьяным крестьянином, метящим в живот вилами, или подлым торгашом, решившим надуть с платой за выступление. Но в такой переплет, ей-ей, труппа еще не попадала.

Идти за гномом пришлось довольно долго — вверх и вниз по галереям и лестницам. Все оконные ставни на их пути были плотно заперты. Кое-где за ними слышались голоса, звуки возни, стук, квохтанье кур и цокот копыт. За одной из дверей явно происходило что-то из репертуара заправского гарема. Собрав все вместе, можно было озвучить город. А если добавить шум прибоя — весь известный мир.

Вероятно, слуги в этом громадном доме отличались то ли хорошо тренированной немотой, то ли изрядным высокомерием. На попытки выспросить хоть что-то гном только хмурился и тряс бессмысленно бородой. От него отстали.

Аврил зачарованно смотрела на древние гобелены и рыцарские доспехи, за провинность владельцев поставленные в углы. Что-то такое рассказывают в сказках. Еще немного — и, будь спок, из-за угла вылетит холостой принц с набором хрустальных туфелек для примерки!

Хвет мрачно озирался, пытаясь запомнить дорогу к выходу. Хотя, имея представление об этом «выходе», проще было проломить стену, чем выбраться через него на волю. Чем дальше их вел провожатый и роскошнее становились галереи, тем напряженнее становилось его лицо.

Хряк непрестанно улыбался, стреляя глазами по безделушкам. Струйку слюны на подбородок — и выйдет готовый имбецил на прогулке.

Бандон тяжело шагал, не выражая ничего, кроме раздражающе полного спокойствия.

Гумбольдт, идущий сзади, таки не удержался и помусолил в пальцах очередной гобелен, на котором преобладали тусклое золото и чернила — все те же рыцари, дамы, лошади, вытканные в прихотливом порядке… Краски на ткани выцвели, отдавая глазу благородный блеск древнего материала. Любопытные руки комедианта скользнули с изнанки, выловив там на ярлыке неожиданное «Карманни гобилинз, Сыр-на-Вене, Швыркий переулок, 1».

— Ха! Смотри! Это ж новодел! Обманка! — выпалил неучтиво Гумбольдт, забывая, что поддельная древность нередко стоит дороже оригинала.

Аврил лишь хмыкнула, другие оставили открытие без внимания.

Наконец труппа оказалась в небольшом удобно обставленном помещении с несколькими одинаковыми шкафами в ряд и большим зеркалом во всю стену.

Тут же испарился безмолвный гном, а Гумбольдт принялся обшаривать шкафы и тумбы в поисках чего-нибудь ценного.

— Никак не можешь забыть основную профессию, Гум? — подтрунил над ним Хряк, развалившись в широком кресле.

Он бы походил на магната, если бы не полосатый шутовской сюртук — будто сумасшедшая пчела, перепутавшая в какую сторону рисовать полосы на брюхе.