Десять стрел для одной

Надя добилась идеально ровной книжной кладки – и лишь тогда вышла из-за стойки. А тут как раз и Полуянов с начальницей показались. Митрофанова ревниво заметила: Димины вихры приглажены, пуговицы на рубашке застегнуты. Начальница – уже не взвинченная, а умиротворенная, благостная. Взметнула перст в сторону аккуратнейшей книжной стопки, обернулась к Диме (в голосе – мягкий укор):

– И вы хотите меня этого лишить?

– Временно. Совсем ненадолго! – прочувствованно отозвался Полуянов.

Прикрылся ладонью от влюбленного взгляда начальницы, подмигнул Наде. Затараторил:

– У нас действительно особые обстоятельства. Но через две недели я вам ее верну. Отдохнувшую. Спокойную. Трудоспособность – сами увидите! – возрастет в разы.

Надя не понимала ровным счетом ничего, но сочла за благо молчать.

Шефиня лукаво улыбнулась:

– А не жениться ли вы, ребятки, собрались?

Полуянов не колебался ни секунды:

– Все в этом мире возможно.

– Ну, тогда ладно. В добрый путь. Хотя, конечно, так не делается. Мы график отпусков еще в феврале составляли. Пиши, Надежда, заявление, только хотя бы вчерашним числом, а то меня вообще не поймут.

Начальница наконец удалилась.

Надина сменщица радостно взвизгнула:

– Ура! Салатиков поедим!

– Дим, что за цирк?! – позволила себе взорваться Митрофанова.

– А что, я не могу сделать тебе сюрприз? – невинно улыбнулся он. – Давай собирайся быстрей. У нас через три часа самолет.

– Самолет? Куда?!

– Э… в Индию, в Кералу. Там сейчас отлично. Не жарко. Дожди. Зато штормов нет.

– Ты пьяный, что ли? – пробормотала Надя.

Но встретила яростный Димин взгляд – и поспешно схватила сумочку.

По парадной библиотечной лестнице спускались быстро и молча.

И только в машине Полуянов убрал с лица неестественно счастливую маску.

– Едем в аэропорт? – съязвила Митрофанова.

– Сначала домой. Надо твой загранпаспорт взять.

– Дима, что происходит?

– Происходит, Надя, полная дрянь. Мне твою фотку прислали. С подписью: «Береги близких».

Умолк. Ждал ахов и взвизгиваний. Но Надя лишь буркнула:

– А я тебе что говорила? Еще вчера? Неспроста этот рыжий парень. Но я из-за такой ерунды никуда не поеду.

– Тогда слушай второе. Нашу квартиру сегодня пытались ограбить.

– Кто?

– Некий гражданин средних лет.

– Поймали?!

– Я тебе говорю: он только пытался. Консьерж проявил бдительность, спугнул. Даже замок не сломан.

– Но почему вдруг нас? Мы, по-моему, самые скромные во всем подъезде.

– Думаю, первое прочно связано со вторым. И с третьим.

– Еще и третье есть?!

– А как же, – вздохнул он. – Пару часов назад мне пришло еще одно электронное письмо. Вот, читай.

И протянул девушке планшетник.

– Близкий контакт с токсичными отходами вызывает быструю, но мучительную смерть.

Она фыркнула:

– Ты воюешь с мусорщиками?

– Нет. Это привет от фонда «Делай детям добро». Сбор денег под безнадежно больных детей называется токсичной благотворительностью. Целый бизнес. Чрезвычайно грязный, но очень прибыльный. И раз пошли угрозы, значит, я двигаюсь в правильном направлении.

Он рубанул кулаком по торпеде. Потом хлюпнул носом. Пробормотал:

– Надюша, прости. Я обязан – как врач – отстраняться от проблем пациентов. Но не могу. Помнишь, я тебе про Юру Горелова рассказывал? Мальчика десяти лет? Он сегодня умер.

– Ой…

– Зачем они потащили его в эту Германию?! Ведь ясно было: бесполезно. Здесь, в Москве, Юру брали в хоспис, в хороший. Или дома мог остаться. Кололи бы обезболивающее, мама держала за руку. Но нет, негодяи добились: он умер в чужой стране. На руках чужих людей.

– Дима, мне так жалко… – пробормотала она.

Сама понимала: голливудский киношный штамп звучит нелепо, но что она еще могла сказать?

Полуянов горько продолжил:

– А тысяча, которую ты перевела ему на операцию, пошла в карман мошенникам. Как и деньги многих, очень многих людей. Независимые эксперты подсчитали: на лечение Юры собрано больше трехсот тысяч евро. Где все эти средства? На что потрачены? Комментировать некому. Директор «Трех Д» в отъезде. Его заместитель тоже. Я сегодня встречался с Савельевым, он пробил по своим каналам: оба уехали из страны. А с девчушек-секретарей взять нечего. Даже заявление в полицию писать бессмысленно. Потому что главари, я так понимаю, в офисе больше не появятся.

– Может, они решили все бросить и сбежать? – с надеждой произнесла Митрофанова.

– Вряд ли они бы тогда угрожали. Нет, Надя, они сделают все, чтоб не дать мне размотать этот клубок. Заставить меня замолчать. Любой ценой. Так что мы действительно сейчас едем за твоим паспортом. А потом – сразу в аэропорт.

– Дима, да что ты горячку порешь? Нас что, в первый раз пугают? Каждый раз убегать за границу – никаких денег не хватит.

– Надя, сейчас это не обсуждается. Когда угрожают лично тебе, я рисковать не могу.

– Дима, подожди, – поморщилась она. – Какая-то паника, прямо тебе не свойственная… Ты рассуждать не пробовал? Не сходится что-то. Ну, сфотографировали, письма прислали – это понятно. А зачем было в квартиру лезть?

– Еще больше напугать. И, возможно, мой компьютер взломать.