Десять Стрел

Дело было в Казани, дело кончилось плохо,
Хотя паруса его флота были из самоцветных камней,
На него гнула спину страна и эпоха,
Но она была в шелковом платье и много сильней.

Утро не предвещало такого расклада:
Кто-то праздновал Пасху, где-то шла ворожба,
И Волга мирно текла, текла, куда ей было надо,
И войска херувимов смотрели на то, как вершилась судьба.

На подъездах к собору пешим не было места,
На паперти – водка-мартини, соболя-жемчуга,
Но те, кто знал, знали, когда пойдут конвой и невеста,
Лучше быть немного подальше, если жизнь дорога.

Когда вышел священник, он не знал, что ему делать:
То ли мазать всех миром, то ли блевать с алтаря,
А жених, хоть крепился, сам был белее мела,
А по гостям, по которым не плакал осиновый кол, рыдала петля.

И никто не помнит, как это было,
А те, кто помнит, те в небе или в огне,
А те, кто сильны – сильны тем, что знают, где сила,
А сила на ее стороне.

Говорят, что был ветер – ветер с ослепительным жаром,
Говорят, что камни рыдали, когда рвалась животворная нить,
А еще говорят, что нельзя вымогать того, что дается даром,
И чем сильнее ты ударишься об воду, тем меньше хлопотать-хоронить.

Он один остался в живых. Он вышел сквозь контуры двери.
Он поднялся на башню. Он вышел в окно.
И он сделал три шага – и упал не на землю, а в небо.
Она взяла его на руки, потому что они были одно.

1997

«ЛИЛИТ»

По дороге в Дамаск