Десять «за»… (ЛП)

— Ну, ты не можешь не признать, что она очень…

— Лучше молчи, — предостерег Себ.

— Я собирался сказать «очаровательная», — сообщил Эдвард.

— Прекрати врать.

— У нее восхитительные, большие…

— Эдвард!!!

— …глаза, — Эдвард насмешливо улыбался.

Себ некоторое время сверлил родственника сердитым взглядом. Потом скрестил на груди руки и уставился в окно. Потом перестал скрещивать руки, снова смерил Эдварда сердитым взглядом и треснул.

— За что?!

— За все неподобающие замечания, о которых ты думал.

Эдвард расхохотался. И на этот раз Себастьян был точно уверен, что «щенок» смеется не с ним, а над ним.

— Должен заметить, что это довольно забавно — проговорил Эдвард. — Ты влюбился как раз в ту девушку, на которой задумал жениться твой дядя.

Себастьян поерзал на сиденье.

— Я вовсе не влюбился.

— Нет, конечно, — насмешливо ответил Эдвард. — Ты просто хочешь на ней жениться.

— Тебе Оливия рассказала? — Черт побери, он же просил Оливию молчать!

— Она ничего не говорила, — усмехнулся Эдвард. — Ты сам только что признался.

— Щенок, — процедил Себ.

— Думаешь, она скажет «да»?

— А почему бы ей не сказать «да»?

— Ты не пойми меня неправильно, будь я женщиной, я не мечтал бы об ином муже…

— Думаю, я выражу мнение всех мужчин в мире, сказав: «какое счастье, что ты не она».

Эдвард состроил оскорбленную мину, но на самом деле не обиделся.

— Ньюбури может сделать из нее графиню, — напомнил он.

— Я, возможно, тоже, — пробормотал Себ.

— А мне казалось, тебя не волнует графский титул.

— Не волнует. — И это была чистая правда. До сегодняшнего дня уж точно. — Не для себя, в любом случае.

Эдвард пожал плечами и слегка склонил голову в сторону. Что-то в этом движении показалось Себастьяну смутно знакомым. Но он не мог вспомнить, что именно.

Пока не понял, что сам так выглядит, когда смотрится в зеркало.

— Она ненавидит Ньюбури, — резко бросил он.

Эдвард зевнул.

— Она не первая женщина, вынужденная выйти замуж за того, кого ненавидит.

— Он старше ее втрое.

— И снова она не первая.

Себ раздраженно воздел руки к небу.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

Эдвард внезапно посерьезнел.

— Всего лишь верю в пользу подготовки.

— То есть, ты думаешь, она скажет «нет».

— Честно, я понятия не имею. Я никогда не видел вас в одном помещении. Но предпочитаю твое приятное удивление твоему же разбитому сердцу.

— У меня не будет разбитого сердца, — рявкнул Себ. Потому что она не скажет «нет». Аннабель сказала, что в его присутствии не может ясно мыслить. Если он хоть что-то понимает в женщинах, Аннабель хочет сказать ему «да».

Но достаточно ли тут одного желания? Ее бабушка с дедушкой явно не будут в восторге от того, что она предпочтет его Ньюбури. И еще он знает, что она неимоверно озабочена нехваткой денег у своих родственников. Но не собирается же она принести в жертву собственное счастье, чтобы заработать для них несколько монет! Им ведь пока не грозит работный дом. Такого просто не может быть, как-никак ее братья до сих пор в школе. Кроме того, у Себастьяна имеются деньги. Не так много, как у Ньюбури… ну хорошо: неизмеримо меньше, чем у Ньюбури! Но деньги есть. Их вне сомнения хватит на оплату образования ее братьев.

Аннабель, однако, скорее всего об этом не знает. Общество в большинстве своем смотрит на него, как на занятного попрошайку. Даже Гарри считает, что он ежедневно завтракает у него в доме потому, что не может позволить себе купить еду.

Место Себастьяна в обществе обусловлено внешностью и обаянием. Ну и конечно, вероятностью, что дядя умрет, так и не произведя на свет наследника. Однако никто и представить не может, что Себастьян обладает хоть каким-то доходом. И уж точно никто не подозревает, что он зарабатывает солидные суммы, кропая готические новеллы под женским именем.

Как только экипаж выкарабкался из лондонского напряженного движения, Эдвард заснул. И не просыпался, пока они не остановились у входа в Стонкросс, большой особняк в стиле Тюдоров, служащий загородной резиденцией чете Чаллис. Выходя из экипажа, Себ поймал себя на том, что внимательным взглядом оглядывает окрестности.

Ощущение было почти такое же, как если бы он снова оказался на войне: осматриваешь местность, наблюдаешь за игроками. Именно так он тогда и делал. Наблюдал. Он ведь никогда не служил солдатом на передовой. Никогда не вступал в рукопашную, никогда не глядел в глаза врагу. Он всегда находился на расстоянии от основного действа, наблюдал и стрелял издалека.

И никогда не промахивался.

Себастьян обладал двумя качествами, необходимыми отменному снайперу — прекрасной меткостью и бесконечным терпением. Все его выстрелы были идеальны, он никогда не терял голову. Даже в тот раз, когда французский капитан подкрался к Гарри сзади и едва не убил его, Себастьян сохранял совершенную неподвижность. Он ждал, наблюдал и выстрелил, только когда наступил подходящий момент. Гарри так никогда и не узнал, что был на волосок от смерти.

А Себастьяна тогда долго рвало в кустах.

Странно, что он снова чувствует себя как солдат. А может, не так уж и странно. Он воюет с дядей всю свою жизнь.

* * *