Десять железных стрел

Отчаянно выкрикивая друг другу команды, проклиная медлительность моторизованных лебедок своего оружия, революционеры перезарядились. Завопили, нацеливая тяжеленные арбалеты в небо, выстрелили тремя гарпунами одновременно…

…а затем дружно пригнулись, когда все три отскочили от чего-то в облаках и упали обратно на палубу.

Как я говорила, Драконоборцы так названы крайне неверно, но до сего момента я не понимала, насколько. Потому что, как выяснилось, Драконоборец способен располовинить птицу, но против настоящего дракона…

– ТВОЮ Ж МАТЬ!

…ни хера он не может.

Мерцание обсидиановой чешуи с вкраплениями аметиста. Взмахи оперенных крыльев. Оглушительный рев и удары длинного шипастого хвоста. Это все, что мы лицезрели, когда трое Драконоборцев, а также вся сраная рубка, рухнули под шестью тоннами разъяренной красноглазой рептилии.

– Дракон… – Я произнесла это слово с благоговением, с каким произносят имя божества. Вполне резонно, потому что это гребаные небесные твари, которые могут прибить тебя просто потому, что настроение такое. – Они привели сраного дракона.

В зависимости от того, кто учил тебя имперской истории, ты знаешь, что исключительно редкие имперские драконы – это либо подарок Первой Императрице после того, как она завоевала территорию, откуда они родом, либо существа, которых послала Госпожа Негоциант в знак благосклонности к Империуму. Их точная численность – имперский секрет. Откуда берутся – тоже имперский секрет. Но цель их существования известна всем, от знати до последнего ноля.

Императрица посылала дракона, когда не хотела, чтобы кто-то просто умер.

Она посылала дракона, когда хотела, чтобы враг так тщательно сгорел дотла, переплавил жир и кожу, чтобы она могла сделать из их трупов чернила и написать письмо с одной фразой: «не сношай мне мозги».

В брызгах крови и обломков могучий зверь рухнул на рубку и уселся на развалинах. Длинная змеиная шея вытянулась вверх. Корона из рогов и гребней обрамляла голову, глаза зловеще сверкали в прорезях брони, пока он осматривал палубу. Зубастые челюсти раскрылись, мешок под ними надулся, дракон глубоко вдохнул и…

Ох бля.

– Бежим!

Я схватила Лиетт за руку и рванула к трапу, практически волоча ее за собой. Палубу поглотил хаос. Имперские абордажники бросились к перилам, прыгая в воющую пустоту и доверяя своим птицам их поймать. Горстки оставшихся революционеров превратились в вопящее месиво. Я била, пинала, сыпала проклятиями и пробиралась сквозь них, а потом толкнула Лиетт в проход, прыгнула на нее, обхватила обеими руками и, набросив на нас обеих палантин, закрыла глаза.

Но не смогла заткнуть уши, чтобы не слышать криков.

Рев пламени, что вырвалось из глотки зверя и понеслось по палубе, был мощным, но не настолько, чтобы заглушить агонию тех, кто в нем сгорал. Жар лизнул мне спину, чары палантина едва-едва защитили. Не знаю, как долго все продолжалось и когда крики окончательно стихли. Но когда это случилось, я расслышала лишь один голос.

– Ве-ли-ко-леп-но.

Я выглянула на палубу. Ее простор был залит потрескивающим пламенем и завален обугленными телами, а дракон разглядывал ужас, который он учинил. Сквозь дым я видела фигуры людей, держащихся на чешуйчатой спине с помощью особых ремней. А над роговой короной зверя ее белые волосы резко контрастировали с черным клинком, обнаженным в ее руке. И на меня воззрились имперские фиолетовые глаза.

– КАКОФОНИЯ! – прокричал знакомый голос, и ярость его обладательницы затмила даже ярость дракона.

Знаешь, я-то надеялась, что у меня в запасе хотя бы месяц, прежде чем Веллайн вернется меня убивать.

Но как бы шокирующе это ни звучало, у меня были проблемы покрупнее, чем огромное огнедышащее адское чудовище, рухнувшее с небес, или злобная, талантливая магическая сучка, у которой, признаю, была веская причина страстно желать затыкать меня мечом до смерти.

Эти мудаки разрушили рубку. А она была нам вроде как нужна, чтобы не разбиться.

Так что, как понимаешь, дела шли не то чтобы хорошо.

На мое плечо легла рука.

И принадлежала она не Лиетт.

Я рывком развернулась с Какофонией в руке. Глаза, что уставились на меня поверх дула, широко раскрытые от ужаса, тоже принадлежали не Лиетт. И не она издала на удивление бабский вскрик, когда упомянутые глаза вдруг спрятались за испачканными чернилами пальцами.

– Ой черт, ой черт, ой черт, не стреляй! – съежился Урда. – Клянусь, я думал, что ты идешь за нами!

– Урда? – Я опустила оружие. Не потому, что отказалась его пристрелить за то, что он меня кинул. Просто лучше бы это сделать не в таком узком месте. – Где ты, блядь, был?

– Отличный вопрос, отличный. – Урда подсмотрел в щелку между пальцами, почти успокоившись, что я не буду его убивать. – Я был бы счастлив на него ответить во всех подробностях, если бы мы не…

Палуба сильно накренилась под ногами. Мы начали падать с неба.

– Да, вот именно это, – заметил Урда, указывая на лестницу, ведущую на нижнюю палубу. – После вас.

Не то чтобы у нас были другие варианты.