Десять железных стрел

Но для этого… мне пришлось бы сперва ее отпустить.

Я снова посмотрела на Лиетт. А она – на меня. Ни боли в глазах, ни страха, ни презрения. Он говорил с ней, как и со мной, сулил награду, то, что она не могла даже выразить словами.

Интересно… хлынули ли видения обо мне в ее разум так же, как видения о ней затопили мой? Наши глаза встретились. Она едва заметно улыбнулась, мягко и нежно, как в первый раз. Она крепко сжала мою руку.

Я знала, каким будет наш ответ.

Я повернулась к чучелу. И улыбнулась ему. Закрыла глаза и подняла руку…

И спустила курок.

Руина разбилась о его черепа. Звуковой взрыв разворотил кости и дерево, отправив пару огромных черепушек в полет. Оставшиеся пустые глазницы уставились на меня. И мне подумалось, уж не разочарование ли я вижу?

Может быть.

Даже если и нет, то по виду занесенного кулака я точно поняла, как он разочарован. Он задрал его высоко в небо…

И обрушил на нас.

Всегда думала, что хочу песню о своей гибели. Как про времена больших пожаров и кровавых войн, о которых пели в тавернах, как только все выпивали на два стакана больше нужного. Или, может, хочу торжественную балладу, вроде тех, что пели барды на улицах. Балладу, где я сложила меч и растворилась легендой.

Что-то мне подсказывало, что оставшегося от меня на песню не хватит.

Но если бы осталось…

Надеюсь, это будет что-то медленное. Мягкое и нежное. Похожее на песни, которые девушки поют своим возлюбленным. Или матери детям, чтобы поскорее уснули. О том, что Сэл Какофония смотрела на приближающийся финал своей жизни, уткнувшись носом в волосы любимой, сжимая ее пальцы, нежно поглаживая шрам на ее ладони, и когда все случилось…

Оказалось совсем не больно.

Я закрыла глаза. Вдохнула холодный ветер. По венам струилось тепло, не обжигающее, не злое. И рядом с Лиетт я ждала.

Я почувствовала, как палуба подо мной сдвинулась. В бок ударило резким порывом. А потом…

Я услышала крик.

От истошного вопля моя кровь вскипела. Отголосок боли, которую не может выдержать тело человека. Я открыла глаза и увидела, что кулак чучела, зависший в паре метров над моей головой, замер и дрожит.

Его деревянная рука начала меняться. Темно-красный цвет сменился бледно-серым. Древесина застонала и заскрипела, истончаясь, становясь хрупкой и покрываясь белесым налетом. Ветки и сучья стали бледным камнем, разломились и осыпались пылью.

Как тело Старейшего.

– За все вечности, со всей своей великой мудростью, я так понимаю, ты до сих пор не разобрался, как это все работает?

Голос, насмешливый и ехидный, как зазубрины на старом ноже, вонзился мне в уши. Я обернулась и увидела человека, хрупкого, согнувшегося под революционным мундиром. Он приближался, вытянув руку.

И его глаза были черны, как смоль.

– Воистину, – пробормотал Калвен Приверженный, командующий Железным Флотом, – твои принципы ослабли.

Приверженный сжал руку в кулак. Кулак чучела взорвался каменным крошевом, брошенным по ветру. Чудовище смотрело, как его плоть, превратившись в прах, рассеивается, оставляя отломанную культю.

– Брат, – поприветствовал он.

– Брат, – отозвался Приверженный.

– БРАТ?! – заорала я, переводя взгляд с одного на другого. – Так вы сраные родичи?!

– У нас одно происхождение, – горько улыбнулся Приверженный. – Но мы не семья.

Не обращая внимания на зависший над ним ужас, Калвен спокойно шагнул вперед, заложив руки за спину. Он глянул на чучело и усмехнулся с тем отвращением, с каким смотрят на кучку мусора.

– Должен ли я понимать, что ты решил вопреки опыту и мудрости, бросить мне вызов? – спросил он у чучела. – Или ты всего лишь стремился воссоединиться?

– У меня нет ни малейшего желания терпеть твое присутствие, как и любого из наших своенравных сородичей, – пророкотал монстр в ответ. – И все же, я вижу на твоем лице высокомерие? Когда ты этому научился?

– Приходит с силой, – ответил Приверженный, и его лицо озарилось злой улыбкой. – Как и ненависть. Презрение. Ужас. Все, чем мы жертвовали ради нее, все, в чем нам было отказано, истекает из этой земли. От каждого существа на этой несчастной оболочке из грязи.

Его улыбка погасла.

– Но ты, конечно, уже это понял. Я видел твоих питомцев.

– Питомцев? – изумилась я. – В смысле… обительщиков?

– Мои последователи дают мне, сколько могут, – проговорило чучело. – Но я не заинтересован ни в тебе, ни в твоих ненормальных приспешниках.

– Неужели? – протянул Приверженный. – Я предполагал обратное, учитывая, что сейчас твои убивают моих.

– Черт, – пробормотала я Лиетт, отступая. – Черт. Обитель, Революция – оба подчиняются этим… этим…