Десятая муза

Заметил кто-то не вчера —
одна любовь другой не пара:
одна — подобие пожара,
другая — разуму сестра.
Одна — безудержно щедра
в ущерб именью и здоровью,
и в ней нет места хладнокровью, —
мы страстью ту любовь зовем.
А ту, что действует с умом,
зовем рассудочной любовью.

Неоднородна и она,

и в ней оттенков всяких — бездна:
любви разумной знать полезно,
к кому она обращена.
Она меняет имена,
оставив суть без измененья:
привязанность есть выраженье
любви к родным, приязнь — к друзьям,
а к тем, кто страх внушает нам,
любовь имеет вид почтенья.

Названий множество у ней;

их перечня не продолжая,
определим сперва, какая
из двух родов любви — важней.
Что до меня, то мне милей
любовь — рассудка порожденье:
ведь страсть есть только подчиненье
желанью, что пьянит нам кровь...
Нет, лишь разумная любовь
заслуживает одобренья.

Увы, как часто даже тот,

кто искренне благоговеет
пред красотой, и тот слабеет,
едва любовь к нему придет.
Тогда свою звезду клянет
он за холодное бесстрастье;
но если, на свое несчастье,
звезда покинет небосклон,
ее разлюбит тотчас он,
презреньем отплатив за счастье.

Так трудно сердцу не попасть

в силки пленительного взгляда...
Увы, рассудок — не преграда,
когда владеет сердцем страсть.
Но коль велит влюбленным власть
любви — жить у нее в неволе,
пусть им, покорным рабской доле,
придется в рабстве умереть, —
не следует нам их жалеть,
коль разлюбить у них нет воли.

Тому, кто сам менял подруг,

грех сетовать на их коварство:
пусть ищет там свое лекарство,
где отыскал он свой недуг.
Кого же от сердечных мук
страдать судьба приговорила,
кого не красота сгубила,
свое же сердце подвело, —
тот, злой судьбе своей назло,
пусть завоюет сердце милой.

В любви разумной и слепой

различны цель и поведенье:
в одной — немое преклоненье,
и дерзость пылкая — в другой.
И коль одна — каприз пустой,
другая — образец величья;
и, уяснив сие различье,
никто уж, верно, бы не стал
искать любви свой идеал
в ее лишь низменном обличье.

Лишь тот в любви своей велик,

кто, женское щадя сословье,
одерживать в борьбе с любовью
победу над собой привык.
Над ним не сможет ни на миг
безумье, прозванное страстью,
своею похвалиться властью:
он мнит, в погоне за мечтой,
что страсть его обидна той,
кто для него и жизнь и счастье.

И здесь я повторю вам вновь,

что быть должна любовь совместной
с рассудком, ибо всем известно:
цена любви всегда — любовь.
Как ни пылает чья-то кровь,
разгоряченная желаньем, —
любовь бесчестным настояньям
не может сдаться на позор,
как свой не может приговор
преступник встретить с ликованьем.

Ведь красоту нельзя, о нет,

к любви склонить по принужденью,
над ней не властно увлеченье,
коль разума на нем запрет.
Напрасно ждет над ней побед
любви пустое славословье:
ей не изменит хладнокровье, —
стрелой любви уязвлена,
ей душу не отдаст она,
коль разум не в ладу с любовью.