Десятина

Голос Ройбена был холоден и спокоен. Слова срывались с его губ так легко, словно ничего не значили. Просто набор звуков, тонущих во тьме. У Кайи похолодели руки, когда она вспомнила их встречу в закусочной. Каково это – быть марионеткой? Каково чувствовать, как собственные руки предают тебя, подчиняясь чужому приказу?

Ярость грозовой тучей клубилась в груди. Кайя не хотела понимать, что Ройбена заставили убить Грисла. Не хотела прощать его. Но больше всего не хотела так желать его.

– Давай, пикси, – поторопил рыцарь, – вперед!

Кайя злилась, что не может перестать думать о его губах. Может быть, попробовав их на вкус, она избавится от этого чувства? В конце концов, если любопытство кошку сгубило, то искупление дало ей второй шанс. Искупление, сатисфакция, удовольствие…

– Как я могу тебе верить? – протянула Кайя. – Докажи, поцелуй меня.

– Сейчас нет времени на ваши хитрые шуточки, пикси, – ответил он.

– Поторопись, если хочешь быстрее от меня избавиться. – Она сама была в шоке от своих слов. Как только решилась на такое?

Но куда сильнее Кайя удивилась, когда Ройбен коротко коснулся ее губ своими. И ее словно молнией пронзило.

– Иди, – сказал Ройбен. Сказал таким тихим шепотом, словно одним поцелуем у него выпили все дыхание. Глаза его потемнели.

Кайя нырнула в туннель, не успев даже понять, что только что натворила. И конечно же, в тот момент она совершенно не думала о планах мести.

На улице было холодно и светло. Невероятно, но ночь прошла, пока она была на пиру. Прохладный ветер шелестел последними листьями на деревьях, и Кайе, пока она обегала холм, пришлось обнять себя руками, дабы сохранить хоть каплю тепла. Она помнила, где под заплаткой коричневой травы прятался вход, нужно было лишь вновь попасть внутрь. Если держаться поближе к стене, ее никто не заметит. Корни где-то там, в зале, и на этот раз она не потеряется, запомнит как-нибудь путь наружу.

Но трава на холме везде была одинаковой. Кайя прекрасно помнила место: рядом с большим вязом, у могильного камня с гравировкой АДЕЛАИДА. Она упала на колени и зарылась пальцами в траву, отчаянно взрывая промерзшую почву. Земля, земля, земля – плотная и холодная, словно входа в подземный дворец никогда и не существовало.

– Корни! – вскричала Кайя, прекрасно понимая, что он глубоко под холмом и не сможет услышать ее. Но она звала его, снова и снова, сотню, тысячу раз.

Глава 8

Красота есть не что иное, как зарождение ужаса, кой люди вынести не в силах, и мы восхищаемся ей, ибо она невозмутимо презирает нас, не спеша уничтожать.

РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ. ПЕРВАЯ ДУИНСКАЯ ЭЛЕГИЯ

Он лежал на холме посреди кладбища, совершенно один, и даже не представлял, как до такого докатился. Машина никуда не делась, тускло мерцала аварийками у дороги, там, где он ее и оставил. Голова резко закружилась. Корни вяло перекатился на бок, и его вывер– нуло.

Привкус вина в рвоте принес с собой воспоминания о мужчине: губы, целующие его, руки, ласкающие тело. В шоке он пытался вспомнить лицо человека, которому принадлежали эти руки и губы, но не смог – головная боль была слишком сильна.

Корни с трудом поднялся на ноги и, стараясь сдержать тошноту, поковылял вниз с холма, к машине. Несмотря на то что аварийка мигала всю ночь, когда он повернул ключ зажигания, двигатель с ревом ожил. Корни включил печку на полную, да так и замер, греясь в потоке теплого воздуха. Озябшее тело дрожало от удовольствия.

Он помнил, что где-то под пустыми коробками из-под еды и старенькими книгами есть пузырек аспирина, но не мог заставить себя пошевелиться. Откинув голову на сиденье, он ждал, когда проникающее в тело тепло принесет расслабление и прогонит тошноту. А потом вдруг вспомнил Кайю, расположившуюся на заднем сиденье, и кадры вчерашнего вечера нахлынули на него с ошеломляющей отчетливостью.

Потрескавшаяся, линяющая кожа Кайи; первый взмах влажных крыльев; ее странное новое «Я», раскинувшееся на сиденье; музыка… и вот он один на склоне холма с путающимися мыслями и обрывочными воспоминаниями. Корни слышал подобные истории: о прекрасных ночах, проведенных под холмом, куда невозможно вернуться. В ярости он подумал о Кайе. Интересно, она все еще там? Танцует под звуки флейты, навек позабыв о нем?

Желудок скрутило при мысли, что его одинокому пробуждению на холме есть и другое объяснение. Корни помнил, как Кайя шептала, склонившись над ним: «Пойду найду его. Жди меня здесь».

И чем дольше он думал о прошлой ночи, тем больше отвратительных деталей ему вспоминалось. Далекий крик боли откуда-то из зала, веселящиеся гости с окровавленными зубами и мужчина… мужчина в подбитом шипами плаще, который нашел его пьяного, сидящего на полу в грязи, и…