Десятый дневник

Мне как бы эрудиты вслед ни каркали,
но я живу, с действительностью споря:
родился возле моря я, но в Харькове,
где не было – и близко нету – моря.

* * *

История полна злорадства,
наказывая наше скотство;
да, в музе Клио много блядства,
но до хера и благородства.

* * *

Всё в мире этом очень зыбко,
но так уже заведено,
что, например, еврей и скрипка —
уже синонимы давно.

* * *

Знаниями я набит битком,
но топчусь на поприще убогом;
а родись упёртым мудаком,
запросто я стал бы педагогом.

* * *

Пряной прелостью пахнет апрель,
и – пугливы на вид, как синицы, —
выползают гулять на панель
изумительной стати девицы.

* * *

Я вспоминаю былые года —
ярки отдельные дни;
все мемуары чуть горьки всегда,
ибо о прошлом они.

* * *

Я не случайно стал угрюм:
хотя сложилась жизнь удачно,
но стариковский трезвый ум
предвидит будущее мрачно.

* * *

В патриотическом угаре,
а то и попросту со скуки —
что вытворяют эти твари!
И вряд ли будут лучше внуки…

* * *

Дряхленье тела, сил упадок,
а вместо мыслей – вязкий ил:
такой отменный распорядок
Бог милосердно сочинил.

* * *

От некого паскудства, мной открытого,
нисколько мне не лучше и не легче:
из семени любого ядовитого
ростки растут уверенней и крепче.

* * *

В голове моей – мелкое крошево
из того, что читал или думал;
ничего неподдельно хорошего
не слеплю я из этого шума.

* * *

Историю творят еретики,
которые сражаются с основами,
и старым заблужденьям вопреки
сменяют их иллюзиями новыми.

* * *

Умствуя бесцельно, вхолостую,
только всё же думая упорно,
я набрёл на истину простую:
сволочь много более проворна.

* * *

Грусть, отчаяние, скука —
их я чувствую порой.
Эта тягостная мука —
как душевный геморрой.

* * *

Стихи бросать ещё мне рано —
от них и деньги, и почёт.
Из прохудившегося крана
вода течёт…

* * *

Ближе к ночи я пью без закуски.
Потребляется зелье волшебное,
стонет печень от этой нагрузки,
но крепчает здоровье душевное.

* * *

Даже после внезапного краха
той империи дикой, по-прежнему
корневища усохшего страха
прорастают побегами свежими.

* * *

Настырно, тупо, неустанно
я охраняю свой покой;
и самому мне это странно,
но я теперь уже такой.

* * *

Я не стонал от низкой прозы
текущих дней, и жил я кротко;
цвела любовь пышнее розы
и увядала, идиотка.

* * *

А предков наших – кто прикончил?
И мальчики иных веков —
конечно, будут плакать ночью
о времени большевиков.

* * *

Засасывает нас болото быта,
и мы сопим, довольные вполне,
что времени жестокие копыта
не тронут нас на этой глубине.

* * *

Конечно, мы найдём едва ли
по жизни лучшие пути,
но если в жопу нас послали,
то на хуй незачем идти.

* * *