Десятый отряд

– Вот это вряд ли, их ты здесь точно не увидишь, – огорчил он. Но тотчас многозначительно улыбнулся и добавил: – Наташ, я плод не твоего воображения, а своего. Ты чего тупишь-то?

Зажмурилась и помотала головой, но все еще не доходило. Диминику пришлось терпеливо объяснять:

– Ты думала, я тебя обнимал из-за приступа сентиментальности? Спятила? Я просто воспользовался тем, что все после судилища расквасились, и засунул тебе за шиворот своего альтера. Его заморозили вместе с тобой, а я вроде остаюсь инкубом, который через альтеров может проникать в сны жертв.

Мое лицо поползло вниз, а глаза, наоборот, расширились.

– Но змею или крысу они бы заметили… Таракан?! Фу, ты запихнул мне под одежду таракана?!

Он знакомо и так чудесно расхохотался, что я заново почувствовала себя живой. Все смирение, вся достигнутая ленивая безмятежность рассыпались осколками от этого смеха.

– Мало того, он еще и спрятался в укромном местечке. Живи теперь с этой мыслью вечно.

Но мне было не до брезгливости. Если этот маневр означал, что мое бесконечное одиночество закончено, то я согласилась бы даже на клубок червей! И ведь инкуб мне когда-то давно приходил во снах – еще в те времена, когда со мной в квартире жила его Крыся. Все еще помню, что он внушал весьма натуралистичные сны. И впервые с начала чудесной встречи я почти бесстрашно позволила себе прикоснуться к его плечу. Черный сюртук на ощупь был плотным и грубым – я почувствовала бы то же самое, если бы сейчас не спала. Прижала ладонь к гладкой щеке Диминика и просто застонала от невозможной радости. Бесконечный цикл прерван! Теперь я смогу жить от одной встречи до другой, появилась хоть какая-то цель у существования в этом прекрасном аду.

Он перехватил мою руку за запястье, мягко отвел от своего лица и иронично вздернул бровь:

– Мне сразу раздеваться, или сначала разденем тебя? Доводить жертв через сны в некотором смысле даже прикольно – не надо думать об ограничениях физиологии. Правда, не наешься и прямого отравления нет, но в качестве развлечения сойдет.

Я хотела вообще всего, пусть хоть на части меня в процессе разорвет – все равно потом обратно соберусь. Как минимум, я рассчитываю на тысячу поцелуев. Да я наверняка сойду с ума только от объятий! Но сейчас одумалась и немного отодвинулась, решив:

– Сначала поговорим. Как там вообще дела? Сколько времени прошло?

Он отвел взгляд и задумчиво уставился в сторону гор.

– Почти три месяца. Вчера в Москве был первый снег.

Все мое счастье испарилось за секунду. Мне и до этого ответа было понятно, что миновала не пара дней, но названный срок обескуражил. Диминик подкинул мне альтера сразу после судилища, он провел всех магикопов, но ждал целых три месяца, чтобы появиться? Только что мне казалось, что мое вечное одиночество перестанет быть таким тоскливым, но инкуб, оказывается, и не горел желанием меня развлекать. А с чего вдруг ему гореть?

Покосившись на мое лицо, он закатил глаза:

– Ну и чего ты сквасилась? Я был занят. К тому же до последнего сомневался, что это хорошая идея – выдергивать тебя из вялого безразличия, которое обязательно накроет любого, для кого нет шанса выйти. Все еще сомневаюсь. Наташ, когда-нибудь я состарюсь и умру, а ты все еще будешь здесь. Я могу приходить к тебе каждый день, но настанет момент, когда я прийти не смогу. И я понятия не имею, не делаю ли тебе хуже. Но, как видишь, не выдержал и пришел – я всегда был эгоистом.

Я грустно улыбнулась и кивнула. Он признался, что пришел из-за того, что сам этого хотел. Вероятно, за это время он придумал еще десяток планов по моему спасению – и все они провалились. Значит, мой приговор останется в силе, а Диму пришлось выбирать, имеет ли он право заставлять мое сердце заново стучать в безнадежной агонии. Подумать об этом я смогу потом – у меня как раз здесь предостаточно времени, чтобы думать. А пока сменила тему:

– Чем же ты был занят?

Он презрительно вздернул губу – не иначе, сейчас снова последует критика сверхполиции. Упал на спину, подложил руки под голову и оправдал ожидания:

– Вся эта система сверхзакона – полный идиотизм. После твоего приговора они взялись за меня – мол, я скрывал важную информацию. Выбирали между заморозкой на полгода и вечным запретом на выход из Вахарны. Но неожиданно в мою поддержку выступили командиры других отрядов: сказали, что на их должности нередко приходится выбирать между четким соблюдением правил и защитой своих ребят, что тоже является правилом. Дескать, я на самом деле угрозы в тебе не видел, ведь ты ничего серьезного совершить не успела. Типа у меня недостает опыта, чтобы отыскать верный баланс между их скользкими правилами. Короче, я этому дебильному Иону Станту задолжал ящик коньяка. Но отдавать не собираюсь – это ж контрабанда, как я могу?

Засмеявшись, я поторопила с продолжением:

– И что в итоге?

– В итоге отделался крупным штрафом. Пришлось продать последнюю машину и… – он сделал короткую паузу и закончил очень тихим словом: – …поместье.

Я поникла:

– Ты продал поместье? Дим… мне очень жаль.