Детектив

– Нынче утром мне позвонили домой. Лабораторный анализ помог установить, что на том ноже, который мы нашли, остались микроскопические нити от одежды Икеи. Значит, именно этим ножом они были убиты, и Дойл не соврал. А брошь, найденная нами… – Руби сверилась с записями, – она выполнена в технике клуазоне, то есть перегородчатой эмали. Вещь старинная, очень ценная, японской работы. По версии Сзади Яниса, старушка держала ее в семейной опочивальне, и Дойлу понравился ее блеск.

– Но потом он испугался, что его с ней застукают, и он закопал брошку вместе с ножом, – предположил Эйнсли.

– Скорее всего, именно так и было. И значит, всей правды Дойл вам не сказал.

– Однако все, что он сказал мне, благодаря твоим усилиям полностью подтвердилось.

– О, чтобы не забыть! У меня есть еще кое-что. – Среди множества бумаг, которые Руби принесла с собой, она нашла несколько фотокопий с конверта, найденного на месте убийства Икеи, с семью сургучными печатями по кругу на оборотной стороне, и с вложенной внутрь страницей из Апокалипсиса. Эйнсли внимательно изучил их.

– Страница вырвана из пятой главы, – констатировал он почти сразу. – Здесь подчеркнуты три стиха.

Он прочитал их вслух:

"И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями.

И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?

… И один из старцев сказал мне: не плачь, вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее”.

– Да, это почерк Дойла. – Эйнсли живо помнил свой разговор с отцом Кевином О'Брайеном, который рассказал о том, насколько глубокое впечатление произвели на двенадцатилетнего Элроя Дойла идеи Господнего проклятия, мести, наказания за грехи.

– Зачем ему понадобилось оставлять эту страничку рядом с трупами? – спросила Руби.

– Это знал только он сам. Я могу лишь предположить, что он возомнил себя именно этим львом от колена Иудина, что и подтолкнуло его к совершению серийных убийств. – Эйнсли сокрушенно тряхнул головой, продолжая держать перед собой копии с конверта и страницы. – Если бы у нас раньше было вот это! Если бы мы знали об убийстве Икеи… Дойла можно было бы остановить гораздо раньше.

Они помолчали, потом Руби нарушила молчание вопросом:

– Вы только что упомянули о серийных убийствах. А как будет теперь с делом Эрнстов?

– Похоже, в категорию серийных убийств оно не попадает, – мысленно Эйнсли словно еще раз услышал полные отчаяния слова Дойла: “Я грохнул других, мне хватит и этого. Я не хочу тащить с собой в могилу чужой грех”. Он подытожил:

– Теперь нет сомнений, что Дойл говорил мне правду, а значит, по убийству Эрнстов будет назначено новое расследование.

***

– Да, да, дело Эрнстов вновь открыто прямо с этой минуты, – кивнул Лео Ньюболд. – Выходит, ты был прав с самого начала, Малколм.

– Не это важно, – покачал головой Эйнсли. – Скажите лучше, с какой стороны нам к этому делу подступиться.

Они были вдвоем за плотно закрытыми дверями кабинета Ньюболда.

– Прежде всего, полная и абсолютная конфиденциальность, – Ньюболд подумал немного и добавил:

– А это значит, что даже в нашем отделе.., словом, прикажи Руби не распространяться об этом.

– Уже приказал. – Эйнсли с наигранным удивлением посмотрел на начальника и спросил:

– А к чему, вообще говоря, вы клоните?

Лейтенант раздраженно отмахнулся.

– Сам толком не знаю. Но только, если убийство Эрнстов кто-то хотел изобразить как дело рук серийного убийцы, то преступник подозрительно много знал о том, как убивал Дойл. Знал детали, о которых не сообщалось ни в газетах, ни по телевидению.

– Вы предполагаете, что кто-то мог получить доступ к нашей внутренней информации? – осторожно спросил Эйнсли.

– Я, черт возьми, сам не знаю, что я предполагаю! Мне просто делается не по себе при мысли, что в полиции или даже непосредственно в нашем отделе кому-то может быть известно об убийстве Эрнстов больше, чем нам с тобой, – Ньюболд порывисто поднялся, прошелся по кабинету и вернулся в свое кресло. – И не пытайся меня убедить, что тебе в голову не лезут те же мысли!

– Да, я тоже думал об этом, – признал Эйнсли и помедлив продолжил:

– Мне кажется, я должен начать с нового просмотра всех этих дел. Нужно четко разделить те факты, которые мы обнародовали, и те, что были скрыты от публики. После этого появится материал для сравнения с делом Эрнстов.

– Неплохая идея, – кивнул Ньюболд, – но только нельзя заниматься этим в отделе. Папки с делами, разложенные на твоем столе, привлекут излишнее внимание. Забери их домой и поработай пару дней там. Я тебя подменю.

Теперь Эйнсли испытал неподдельное удивление. Он и сам собирался действовать осторожно, но чтобы не доверять своим ближайшим коллегам! Впрочем, Ньюболд был, конечно, прав. К тому же, в отделе ежедневно бывало много посторонних, среди которых могли оказаться и чрезмерно любопытные.