Детектив для уютной осени

– Да-а-а? – удивилась Софья. – Ну, не знаю. Я привыкла в зале заниматься, у меня программа есть. А бегать так скучно, ужас! Голову нечем занять.

– А вы стихи сочиняйте, – посоветовала Лючия.

– Там никого не было, – продолжал Василий Васильевич Муре на ухо. – И кто-то был. Совершенно точно!

– Я знаю, – прошептала Мура успокаивающе. – Ты ешь, ешь.

– А когда спиритический сеанс? – спросила Софья. – Нет, ну правда! То хоть сеансы были, все развлечение!

– Я проведу, – громко пообещала Мура, и Лючия засмеялась.

– Кого будем вызывать? – продолжала Софья. – В прошлый раз этот был, как его…

– Кант, – подсказал Стас.

– Во-во! Точно! Но он толком ничего не сказал.

– Может, он знает, кто украл мое кольцо? – предположила Кристина. Она сидела на полу и играла с собакой. – Давайте спросим?

– А что, вы еще не нашли кольцо? – удивилась Лючия. – Наверное, на улице потеряли, иначе оно непременно обнаружилось бы.

– Ничего мы не теряли на улице, – возразила Кристина, взяв пса за передние лапы и дирижируя ими. – Кольцо у нас украли!

– Господи, кому оно нужно, дорогая? Такая нелепая безделушка.

– Это не безделушка, – продолжала Кристина, дирижируя лапами. – Это уникальный древний волшебный камень. И если бы у меня раньше была такая охрана, никто не осмелился бы даже близко подойти к моему изумруду!..

Пес вопросительно вилял хвостом и поглядывал на Саню. Тот с шумом дотянул из кружки чай, поднялся и скомандовал:

– Пошли!..

Пес вскочил, завертелся, задирая голову, чтобы ни на секунду не выпустить из поля зрения хозяина. Кристина тоже поднялась.

– Ну че, братух, – Саня подошел и оперся обеими руками о стол Василия Васильевича. – Каков план? Я в город, что ль, рвану?

– Давай обсудим, – предложил Меркурьев. – Я доем, и поговорим.

– Лады, – сказал Саня. – Только не тут, не при народе.

– Мы на улицу выйдем, – встряла Кристина. – Заодно собаку прогуляем!.. Я думала, он убегать будет, а он от Сани не отходит! До чего умный пес!..

И они – все трое – вышли.

– Уж это прямо сразу видно, – вслед им язвительно сказала Софья, – ума у него палата, у кобеля этого безродного.

– Скажите, чтоб они его не таскали в столовую, – приказала Лючия домоправительнице, которая убирала со стола. – По крайней мере, когда здесь все! Терпеть не могу грязи.

Нинель Федоровна вздохнула.

– Я скажу, – пообещала она. – А там как он захочет, Алексан Федорыч. Я ему указывать не могу, он тут вскоре полновластным хозяином станет.

– Да какая мне разница! – Лючия поморщилась. – Главное, чтобы здесь не было этой вонючей собаки.

– Я постараюсь, – пробормотала Нинель. – Виктора Захаровича привлеку…

Из столовой Василий Васильевич заглянул проведать «Философию Канта». Минувшим вечером он пристроил книгу на каминную полку.

Теперь она лежала на столе возле готического окна страницами вниз.

– Мура, – призвал Меркурьев. – Давай! Страница пятьдесят семь. Итак, философ не испытал в жизни ни сильных радостей, ни сильных страданий, которые приносят с собой страсти. Да? Нет?

Мура подошла, перевернула книгу и кивнула.

– Отлично, – похвалил Василий Васильевич «Философию». Подумал немного и сказал: – Дай-ка мне ее сюда.

Он сунул книгу под мышку и пробормотал:

– А если я ее в чемодан спрячу?

– Не нужно ее прятать, Вася, – посоветовала Мура. – Ты же сам понимаешь, что не нужно.

– Почему? – строптиво поинтересовался Василий Васильевич. – В чемодан и на замок запереть!

– Ничего не изменится, – вздохнула Мура. – Ты ничего этим не добьешься.

– А вот посмотрим!..

Он на самом деле засунул книгу в чемодан, запер и еще подергал замочек, надежно ли. Заперто было надежно. С балкона ему было видно, как скачет по серому от дождя песку Кристина, за ней мчится несуразный пес, а за ними неторопливо шествует Саня – Александр Федорович, – прижав к уху телефонную трубку.

Меркурьев нацепил куртку, засунул в карман шапку, посокрушался над кучей вещей, которые он так и не удосужился разложить, и постучал к Муре.

– Ты в самом деле собираешься проводить спиритический сеанс? – первым делом спросил он, как только она распахнула дверь. – Или это шутка?

– Это не шутка.

Меркурьев вдруг как будто вернулся в сегодняшнее утро, на маяк. Он забыл обо всем, пока запивал пшенную кашу горячим какао и Мура держала его за руку, – словно кто-то приказал ему забыть!

А тут вспомнил.

Он собирался как следует поцеловаться с ней – долго, с чувством, – мечтал об этом и строил планы, но теперь ему стало не до поцелуев.

– Мура, – позвал он и с размаху сел в кресло. – Я тебе не рассказал. А я должен рассказать!..

– Не обязательно, – отозвалась Мура, и голос у нее был безмятежный. – Я тоже видела.

– Как?!

Она подошла, присела перед ним на корточки и заглянула в лицо.

– Когда ты пришел, – сказала она совершенно серьезно, – началось возмущение поля. Очень сильное. Я взяла тебя за руку, и мне все стало видно.

И она снова взяла его за руку. Василий Васильевич высвободился.

– Что тебе стало видно? – свирепо спросил он. – Ах да, ты же ясновидящая, я все время забываю!..

– Ты увидел огонь на башенке, – пояснила Мура. – И побежал туда. Ты влез в окно. Я не поняла, почему ты полез, дверь была закрыта?