Детектив и политика 1990 №6

Тогда Земан не знал о связях Петра с Данешем и о том, что зять разделяет взгляды этого диссидента, поэтому еще дискутировал с зятем.

— Но разве наши руки не чисты?

— А процессы?

Это был удар ниже пояса, но Земан не сдался.

— Да, это правда, в пятидесятые годы мы допустили ряд ошибок, но честно в этом признались и сделали многое, чтобы их исправить.

— Не сомневаюсь, что лично вы, отец, честный человек. Но неужели вы и вправду считаете, что этого достаточно? Ведь то, что было совершено тогда, — политическое убийство. А убийство всегда остается убийством и должно быть наказано, иначе рухнет вся правовая система. Вы ведь криминалист, вы это знаете лучше кого бы то ни было. Ну представьте, если бы убийца сказал: "Извините, это не было преступлением, просто я ошибся". Так кто же виноват? Готвальд, подписавший смертные приговоры ближайшим своим соратникам? Сталин, принудивший его сделать это? Или кто-то, обманувший обоих, так мастерски сконструировал эту клевету, что Готвальд и Сталин в нее поверили? Пока вы не найдете виновного и не скажете народу всю правду, руки ваши не будут чистыми.

— Ты еще молод, Петр, и не знаешь, какая сложная штука жизнь. Желаю тебе прожить ее, не замарав рук, как не замарали их мы. Ты убедишься, что это очень нелегко. Если хочешь идти вперед, приходится быть жестоким.

— Да-да, я уже слышал: лес рубят — щепки летят. Но с этой философией лесоруба, отец, я никогда не смогу согласиться.

Тогда они расстались по-доброму. Но после этого разговора Земану ночью не спалось.

Нет, решил он после долгих раздумий, не могли мы и не имеем права сказать о том страшном времени больше, чем сказали. Это нанесло бы партии непоправимый вред.

А потом произошло неожиданное, невероятное: Петр остался за границей. Он не вернулся из командировки в Западную Германию, куда довольно часто ездил по линии своего министерства на переговоры, кратковременные стажировки и научно-технические симпозиумы. Как ни странно, свое письмо из ФРГ он адресовал не Лидушке, а тестю.

"Не обижайтесь на меня, отец. Но я не могу больше работать под руководством прохвостов и идиотов. Возможно, не все на руководящих постах такие, но в сфере, где работал я, все обстоит именно так. Я сошел бы с ума или покончил жизнь самоубийством, потому что не могу спокойно смотреть, как уничтожают и бессовестно разворовывают нашу республику. Я слишком честен для того, чтобы и дальше молча выносить все это. А если бы я подал голос, то убил бы этим но только себя, но и Вас, и Ивана, и всю свою семью. Поэтому я не вернусь. Но верьте, я никогда не нанесу вреда своей родине и не перестану быть социалистом.

Петр".

Читая это послание, Земан воспринял его лишь как набор громких фраз, с помощью которых негодяи обычно пытаются прикрыть трусость и предательство. Ведь, отбыв в эмиграцию, они все равно губят близких. Как Петр погубил нас, и прежде всего меня.

Но получилось все не так, как Земан предполагал. Его пригласил к себе заместитель министра генерал Житный.

— Это скандал, Гонза, — начал он.

— Я знаю. И готов ко всему.

— Да, для кого угодно это означало бы немедленное увольнение из органов госбезопасности. Но у тебя есть влиятельные друзья, которые уже замолвили словечко.

— Ты? Не надо. Я не хочу этого.

— Нет, не я. Заместитель председателя правительства Бартик.

— Что-о-о? Этот? — изумился Земан.

— Он позвонил министру. И в соответствующий отдел ЦК. "Иногда нужно делать и исключения, — сказал он. — Земан — прекрасный специалист, всей своей жизнью он доказал преданность делу партии, и потому мы не имеем права от него отрекаться. Не он несет вину за политические проступки членов своей семьи, ведь не может же он уследить за всем. Кто из нас поручится, что и наши дети не совершат подобных ошибок?"

— Значит, меня не уволят? — Земан не верил своим ушам.

— Нет. Но твоя дочь должна немедленно развестись и отречься от своего мужа. Ручаешься за нее?

— Да, конечно, конечно, — радостно закивал Земан.

Сегодня он узнал, как произошло это "чудо". Понял также, что скрывалось за фразой Бартика: "Кто из нас поручится, что и наши дети не совершат подобных ошибок?"

Тогда он вышел из министерства пошатываясь, словно в дурмане, счастливый от сознания того, что не должен оставлять любимую работу, что все закончилось хорошо — лучше, чем он мог предполагать. Петр исчез из его жизни и нё будет мешать ему воспитывать внука.

А уж он, Земан, сделает все, чтобы Иван стал продолжателем его дела, честным, открытым, убежденным коммунистом. Таким, как он сам, каким был и его отец — прадед Ивана…

С надеждой и волнением ехал он сейчас к своему внуку.

10

— Если бы вы только знали, что нам с Гонзой пришлось пережить в феврале сорок восьмого, — говорил заплетающимся языком Бартик после неизвестно какой по счету рюмки коньяка.