Детектив и политика. 1990. Выпуск 5

Пятерки добыть легче, когда сдаешь досрочно. Измотанная комбинациями списков на летнюю стажировку " в среде носителей языка", профессура была близоруко падкой на просторный разговор "за жизнь" с неоперившимся студентом.

Отчим очень разволновался, в какую Корею пошлют Георгия, завел себе на работе карту мира и показывал сотрудницам, где та Корея, где наша… "а от тут, бачишь, как близко — Япония".

После бала слух по институту пошел шквалом, с Георгием стали настойчиво здороваться люди, которых он в упор не знал, все с комсомольскими значками. В комитете секретарь встречал стоя и улыбаясь заранее. Даже Хериков принялся выбирать выражения, церемонился, как на приеме, и сделался осторожней в обращении.

Марина исчезла.

"В конце концов — для нее так лучше, — думал Георгий. Пусть сочтет, что и я — подонок как все, ей же легче. А Хериков, может быть, не подонок — пускай".

Сашулька, совершенно сбитый с толку, остался, кажется, счастлив, что так это все произошло близко от него, такие важные события. Особенно веселился Георгий, когда Сашулька, бывало, усаживался пить кофе вдвоем с Татьяной. Казалось бы — сияй, счастье рядом! Куда там. Краснея от натуги, он чего-то пыжился, не мог вовремя понять — о чем она тут спрашивает, зло глядел по сторонам — все ли видят.

Самолюбие Сашульки публично купалось в ванне согретого тщеславия — (Побединская! с ним! разговаривает!).

Но Георгий тянул.

— Слышь, эта… А че ты тянешь-то? — равнодушно спросил Шамиль.

— Сказать тебе правду? — Георгий прищурился. — Ты что, хочешь, чтобы все поняли — как я устроил себе практику в загранке? Свадьбой? Выкусите! — Георгий разогрелся до того, что конопушки пропали куда-то под кожу. — Чтобы я дал этим животным повод… Я сделаю себе практику сам, понял? А уж когда вернусь… Будут деньги — будет и пища, как говорит Арсланбек.

Шамиль только хмыкнул.

К началу декабря Георгий получил четыре пятерки. Перед последним экзаменом — история Кореи — купил на Киевском вокзале билет домой. Постоял на высоком крыльце кассового зала, всунув руки в карманы плаща. Прищурился на Министерство, один на один, огромный герб на нем — досадно стиснутый с обеих сторон туловищами двух близнецов-гостиниц. Герб одиноко плыл в голубом колодце — над Бородинским мостом, набережными, привокзальной площадью, по небу неслись мелкие облака, и, казалось, герб трепещет вырваться из узкого ущелья гостиниц — Интурист-I и Интурист-II, взмыть на вольный простор, иллюзия была сильной, Георгий мальчишески впился в герб глазами, в самую сердцевину, где ручка молота пересекает жало серпа и дальше втыкается в Австралию, впился, желая — как это хоть раз случается с каждым — проверить гипнотические способности. Поднапрягся, усилился, но тут его ткнули сзади чемоданом пониже колен, и он резко, по-клоунски, присел, тут же вскочил обратно — огромный детина в черной искусственной шубе уже пер свой чемодан-вагон дальше пo лестнице, обкладывая всякую следующую ступеньку. Георгий спустился вслед с смутным ощущением досады.

Готовиться к экзамену Георгий не стал — Талалаев Леонид Борисович, душа-человек, книжный жук. Да и настроение не то. Лезли мысли, что надо будет сказать маме про невесту, отчим съедет с копыт, дурак, когда узнает, кто у нее отец… Блин, и ведь на свадьбу еще припрется, расфуфырится в свой желтый галстук ("Кримьплин!" — надев галстук, громко говорил отчим в зеркало и неприятно смеялся) да еще примется интеллектом нажимать: "Вы знаете, внутренний мыр подростка такой подверженный… особенно в Корее…", о, боже!..

— Ну что, Георгий Платонович, расскажите нам о первых годах династии Пак, — с удовольствием проговорил Леонид Борисович.

— Э-э…

— Да?

— Да-э…

— Ну-ну? Что? Ну хорошо, вот поближе. Что вы думаете об образовании Трудовой партии Кореи? — это тоже вышло у Леонида Борисовича со смаком.

— Леонид Борисович! — решительно сказал Георгий. — Я, честно говоря, к экзамену специально не готовился.

— То есть как? — Леонид Борисович приподнял рукой очки, кажется, обидевшись.

— Женюсь! — сказал вдруг Георгий, и сердце его екнуло.

— Да ну? Дело хорошее, — странно отреагировал Леонид Борисович, — поздравляю. Ну так а… как же насчет ТПК?

Георгий дерзко смотрел ему в глаза и молчал. Такой подлости он не ждал. "По роже бы тебе этим ТПК, — думал он. — Женится человек, неужели не ясно?"

— Хм, — смутился Леонид Борисович. — Ну так… То есть… Я, конечно, могу поставить вам четыре, вы, кажется… и в семестре работали. А? Ну, давайте зачетку, — он искательно заглянул в глаза.

Георгий был холоден, как скала.

— Видите ли… сказал Леонид Борисович, — я… А вы приходите со всеми в январе, а? Кое-что почитаете? Тогда уже и пятерочку… А?

Георгий каменно повел головой.

— Ну понимаете… мои принципы… — Леонид Борисович ежился, интеллигентный, под взглядом Георгия, но терпел, — я не могу ради вас… Ах, ну что вы так смотрите? Ведь вы не умрете же? А? Ну что вы молчите? Ну? — он схватился за краешек портфеля, подвинулся к выходу. — Ну-ну? Ну? — он осторожно продвигался к двери. — А? Ну, всего! — и Леонид Борисович проворно выскочил из аудитории.