Детектив и политика. 1990. Выпуск 5

Георгий вышел минуту спустя, чернее тучи. Стараясь удержать осанку Командора, тяжко пошел по коридору. Мысли путались"…билет пропал… мама ждет черт бы побрал… сарай…" Сарай показался сейчас таким милым, желанным.

— Ой-ой, Середа, здравствуйте, ой, а? — прямо на него катилась Галина Тарасовна, полненькая и быстренькая, как сама судьба.

Георгий мгновенно встряхнулся. Галина Тарасовна — второй преподаватель по стране, вот к кому надо было идти, кретин!

— Женюсь я, Галина Тарасовна, — сказал Георгий, сверля ее взгля'дом.

— Как? Ой-ой. На ком? Секрет? Правильно! А что ж грустный? А? А?

— Да вот, экзамен бы сдать…

— А вы что, досрочно? Да? А какой?

— Да страну, Галина Тарасовна.

— Страну? Так давайте! Ну давайте-давайте!

— Э-э… Трудовая партия Кореи была образо…

— Да зачетку, зачетку давайте! Женюсь, а? Ну?

— Дак я сейчас…

— Бросьте-бросьте, человек женится, ой-ой, какие сдачи?

Словно чужая рука сгребла все мысли и отшвырнула. Георгий деревянно подал зачетку. И некоторое время потом слышал еще по коридору: "Жених! Невеста! Ой-ой! Свадьба! А? А?"

Удар настиг в тот же вечер.

— Мужик, тебя в деканат, — звенел в трубке голос Сашульки, — ты что, правда Галю обманул?

— Что-о? — Георгий даже покачнулся у телефона.

— Я ж говорю, мужик, але, ты че, — тарахтел Сашулька, не умея скрыть злорадства.

"А, сволочь!" — Георгий швырнул трубку.

Комсомольское собрание было стремительным. Собрание — ристалище наших дней, где еще проявиться мужчине?

— Это уторой проступок товарища Середы за институт, чеканил Хериков, искры торжества прыгали по меди. — Сегодня он обманул преподавателя, завтра он обманет… э-э… — Хериков не мог подобрать фигуру, — начальство! — сообразил он, — и мы не имеем право отвечать на последствие, — он умело оглядел группу, начальство, Талалаева, Галину Тарасовну. — Пусть Середа расскажет комсомольцам и товарищам коммунистам — как он это сделал.

Все зашевелились, заоглядывались ехидно на Георгия: ну, как на этот раз выкрутится ловкий Середа?

Георгий встал.

— Я обманул двух преподавателей, — коротко сказал он, — я приношу публичное извинение. Я виноват. Наказывайте, — и сел.

Группа ахнула.

— Как это наказывайте? — не сразу сообразил Хериков и даже привскочил. — Ты расскажи товарищам комсомольцам и коммунистам, как ты это сделал!

Георгий пожал плечами, снова встал и снова спокойно сказал:

— Я объяснил все, что считаю существенным. Я совершил бесчестный поступок. Наказывайте.

— Нет, как это? Ты докладывай правду, — Хериков суетился, почуяв, что собрание кренится в какую-то мистическую сторону. — Нет, ну-ка ты долежи, доложи! — от досады он почти кричал.

Группа зашумела.

— И на ком это ты женишься, а? — в крике Херикова пробилось сладострастие, — а? На ком это? А? На ком?

Шум усилился, заерзали стулья, задвигались столы.

— Ставь на голосование! — прорвался Шнурко.

Я предлагаю строгий выговор с занесением! — кричал Хериков. — Я предлагаю ходатайствовать к ректорату на строгий выговор по институту!

О последних словах Георгий догадался по движению губ — они утонули в слитном говоре взбудораженных голосов.

— Разрешите, пожалуйста, мне, — вдруг скромно встал Леонид Борисович.

Гам мгновенно стих.

— Я предлагаю объявить Середе замечание, — он снял очки, обвел близорукими глазами аудиторию. — Я считаю — ошибся человек, с кем не бывает? Тем более Середа честно… — он поглядел в окно и вдруг задумался о чем-то своем, постукивая по столу очками.

Тишина повисла тем оглушительней, чем быстрее кивала головой Галина Тарасовна. Ей, как всякой женщине, нравились мужественные и гордые поступки.

Георгий выиграл. Георгий снова и снова выиграл.

— Иди сюда! — сразу после собрания отозвал Сашульку в уголок.

Там, схватив за грудки и гуляя желваками, проговорил:

— Если ты, придурок, ляпнешь про это Татьяне…

— Да че ты, че ты?.. — перепугался Сашулька.

Георгий отпустил, пришел в себя… Недоуменно посмотрел на Сашульку, потом хлопнул друга по плечу.

— Ниче-ниче. Не обижайся. Я пошутил. Нервы. Ты понял?

— Да че ты? Ну, понял. Ну ты че, Платоныч? Да я же понимаю… Да она все равно узнает…

Георгий выиграл, но горький осадок остался после раунда, шальная мысль — как легко может погибнуть такое крупное здание, здание, выстроенное им законно по всем правилам взрослой жизни, и куда как нешуточное.

Один Коля Попин, член КПСС, посочувствовал:

— Что это ты, как говорится, расстроенный такой? Нужно, чтобы ты, понимаешь-вот, сознательно понял — нельзя же обманывать, что же это, если все будут обманывать? А? Что же это, как говорится, будет?

— Окочурятся, — мрачно ответил Георгий.

— Ну…

— Цыган тоже коня от овса отучал…

— Какой цыган? Что ты это? — Коля забеспокоился. Он не любил нелегальщины.

— Сдох конь.

— Конь? Ну? Ты на что это, как говорится, намекаешь?

Да, нехорошо было на душе у Георгия.

Кислого привкусу победе прибавлял еще факт: хочешь — не хочешь — история получила огласку. Георгий невесело сличил в уме дебет с кредитом и вывел: у себя — выговор за распитие, правда, снятый,*и некрасива" история под занавес; у Херикова: чист — раз, член партии — два, производственник — три. Офсайт.