Детектив и политика 1991 №1(11)

— Да, но нужно быть очень-очень осторожным. Например, есть такая девушка Таня, с которой я не рискую встречаться чаще, чем раз в месяц. В ГРУ таких вещей не любят, и, кроме того, она может оказаться подсадной — это всегда возможно.

— А кто она — танцовщица?

— Нет, работает в Министерстве иностранных дел — по-вашему, в Форин Офисе. Видел бы ты, какая у нее фигура!

— А почему бы не пригласить ее сегодня вечером куда-нибудь вместе с нами?

— Мой бог, ни в коем случае! За нами, скорее всего, следят — нам нельзя появляться вместе с Таней. И потом, малышка неглупа: если она увидит, какие у нас с тобой тесные отношения, мысль у нее может заработать, а это совершенно ни к чему.

Перед моим отъездом из Москвы мы узнали две хорошие новости: во-первых, в июле Алекс должен снова приехать в Лондон на советскую промышленную выставку в Эрлз-Корт[31], где он будет, в частности, гидом мадам Серовой, которая посетит Англию с коротким гостевым визитом; во-вторых, в сентябре должна состояться еще одна советская выставка — в Париже, на которую, возможно, Алекс тоже приедет. Неожиданное приглашение от Левина из Комитета по науке и технике получил и я: "Мы надеемся, что вы посетите нашу выставку, мистер Винн. Она будет крупнейшей в Европе за всю ее историю. Будем рады увидеть вас там в числе наших гостей!" Я тоже буду рад: как ни хорошо было приезжать в Москву, чтобы получить у Алекса фотопленки и документы, но еще лучше, если Алекс мог приехать на Запад, где его ожидала целая команда офицеров союзных разведок.

В тот удивительно удачный год все казалось возможным. Перед моим отъездом мы пошли погулять по парку Горького. Пригревало солнце, деревья стояли в цвету. Стоя под огромным каштаном, розовая крона которого неподвижно прорисовывалась на фоне чистого голубого неба, Алекс глубоко вздохнул и широко раскинул руки, словно хотел обнять весь небосвод.

— Гревил, для нас нет ничего невозможного, ничего!

— Не говори так, — ответил я, — это нехорошо.

— Чепуха, это восхитительно! Ты только подумай: Лондон и Париж!

Я думал об этом в течение всего июня, пока был в Лондоне и в ожидании приезда Алекса усиленно готовился к встрече с ним.

В июле приехал Алекс. Его работа на выставке была не слишком обременительной, и практически единственной его заботой была опека мадам Серовой — но в этом ему с радостью помогали работники советского посольства: Павлов и его коллеги наперебой старались развлечь жену могущественного генерала, и это позволяло Алексу, приехавшему на более короткий срок, чем в апреле, сэкономить много времени.

Он остановился в одной из гостиниц Кенсингтона[32]. Как и во время его предыдущего визита, в соседнем доме был оборудован операционный центр. Вновь оказавшись среди друзей, Алекс буквально излучал оптимизм. Его энергия казалась безграничной. Ребята из разведки сказали мне, что дали ему прозвище Бессонное чудо. Именно к концу пребывания Алекса в Лондоне мне довелось выдержать необычный экзамен.

Руководители разведки к тому времени закончили анализ всей переданной Алексом информации. Ее объем был настолько внушительным, что если поначалу у них и были какие-то сомнения, то теперь они рассеялись. Он уже предоставил им военные и технические данные огромной важности — и готов был предоставить еще больше.

Мне был известен лишь общий характер этой информации — деталей я не знал. Моя работа заключалась в том, чтобы поддерживать постоянную связь, — факты и цифры предназначались не для моих ушей и глаз. Однако среди этой информации была и такая, которая касалась непосредственно меня: Алекс, получивший подготовку в ГРУ, знал все новейшие методы допроса политических заключенных, и, хотя мои коллеги из разведки их, в принципе, тоже знали, было решено, что эти свежие данные могут послужить для моего обучения.

— Это только предложение, Гревил, — сказал мой шеф в одно прекрасное утро. — Вы имеете право отклонить его, если это вам не по вкусу. Мы подумали, что, если дело вдруг плохо для вас обернется, вам не помешало бы предварительное знакомство с тем, что может вас ожидать. Мы могли бы устроить для вас нечто вроде испытания на выносливость, но…

— Идея мне нравится, — ответил я.

— Подождите, не торопитесь. Идите домой и обдумайте все как следует. Дело в том, что вы попадете в руки людей, которых вы не знаете и которые ничего не знают о вас. Я бы не сказал, что это будет особенно приятный опыт.

— Понимаю.

— Хорошо. И все-таки — подумайте как следует.

На следующее утро я бодро заявил:

— Ну что ж, я готов порепетировать!

— Только давайте без черного юмора, — сказал шеф. — За репетицией обычно следует концерт — а есть все шансы, что ваш концерт не состоится. Словом, только на всякий случай… Думаю, вы поступаете разумно, что не упускаете эту возможность.

— А сколько это займет времени?

— Сами увидите, — ответил шеф.

Через несколько дней за мной заехали на машине и привезли за город, к одиноко стоящему среди холмов дому. Было примерно три часа дня.