Детектив и политика 1991 №5

От стены отделилась темная фигура и приблизилась ко мне. Удостоверившись, что я — это я (все мы успели визуально запомнить друг друга за последнее время), охранник бросил в темноту:

— Все в порядке, отбой.

Назад добираться оказалось труднее: после двух с половиной суток без сна подняться снизу на уровень двадцать второго этажа…

Работа в "стакане" кипела. После стольких часов беспрерывного эфира мысль вошла на уровень подсознания. Но зато мы уже приноровились друг к другу, импровизировали, приспособившись к необычной обстановке.

Схема работы нашей бригады была такой. Кто-то вещал в микрофон. Остановиться было нельзя, так как люди могли потерять волну. Аня и Толя отвечали на звонки, суммировали информацию, и мы тут же передавали ее в эфир. Кто-то вылезал к флагу, наблюдал за происходящими вокруг событиями, спускался к микрофону и тут же рассказывал о своих впечатлениях. Мы назвали эту рубрику "Новости с крыши". Кто-то в это время готовился сесть к микрофону и подбирал из разбросанных на столе бумаг давно не проходившие в эфир тексты, а также продумывал какой-нибудь импровизированный комментарий. При этом все — кроме Ани — курили и время от времени жевали пирожки.

Что запомнилось: нам звонили десятки людей (мы дали в эфир свой контактный телефон). Они сообщали нам об обстановке, о передвижениях войск. Звонил Геннадий Хазанов, рассказал об обстановке в здании гостиницы "Мир". Нам дозвонились из Милана — на ходу мы дали интервью миланскому радио. И только один звонивший пообещал нас в скором времени взорвать.

Но к такого рода звонкам журналисты "Радио России" привыкли давно: их раздавалось много после начала работы нашего радио в конце 1990 года. Это потом уже даже отпетые коммунисты привыкли к нашему присутствию в эфире. В ту ночь нам надо было бы бояться снайперов, но мы не успевали бояться — мешал бешеный ритм работы.

В начале седьмого утра к нам на смену прибыли Володя Бабурин, Илья Андросов, Андрей Ведута и Миша Кустов. Им предстояло работать все утро и весь день.

Я последний раз поднялся к флагу. Рассвело. Моросил дождь. Внизу догорали костры. Кризис миновал. Десятки тысяч людей переводили дыхание, осознавая, насколько продрогли они за эту ночь. На лестнице у набережной была смонтирована рок-сцена, кто-то настраивал аппаратуру. На реке стояли четыре буксира и две баржи, пришедшие ночью. Булыжник моста был разобран. Над площадью парил аэростат, к которому был прикреплен трехцветный российский флаг. Вскоре он переместится на флагшток над "Белым домом". За что и боролись.

Увидев меня, Пустовойт сказал:

— А вот и Поклад, у него свежие новости с крыши. Давай, Саша.

Я подошел к микрофону и сказал:

— Над Москвой серое, дождливое утро. Но я бы добавил еще один эпитет — оно доброе. Потому что мы выстояли. Доброе утро, дорогие москвичи.

Уже потом мы узнали о бегстве путчистов и их аресте. Потом "Радио России" вернется на длинные волны. Потом нам дадут сначала 20, а затем и 24 часа вещания в сутки. Все это будет потом. А пока мы с Пустовойтом, слегка прибалдевшие от бессонницы, пробираясь через баррикады, шли к метро.

— Слушай, — сказал я Сергею, — какой журналистский штамп я придумал: "Пробираясь через баррикады, мы шли к метро "Баррикадная". Я начну с этого рассказ о нашем с тобой эфире из "стакана".

— Ты этим лучше закончи, — сказал Серега.

Этим и заканчиваю.

Москва

Сентябрь, 1991

Читайте в шестом выпуске;

Ладислав ФУКС

Дело советника криминальной полиции

Сергей ТАСК

Ни ты, ни я

Заочный круглый стол "ДИПа"

ПУТЧ: до, во время, после