Детектив и политика 1992 №1(17)

Меня потрясает эта беспаузность, непрерывность слов! Вот только что — сию минуту! — люди кричали, что Украина и Россия навек неделимы, что немыслимо и представить себе, что русский и украинец не братья, не одна семья, что славянство свято. И тут же, дрожание воздуха от тех слов не прекратилось, как они уже громко стонут: невыносимо видеть украинский флаг над кораблем в Черном море, обливаемся горькими слезами, как подумаем, что завоеванный нашими, русскими предками Крым станет украинским. И они уже голосят: "Идет опять оборона Севастополя", сравнивая украинцев, единокровных братьев не с кем-нибудь — с фашистскими захватчиками! И находятся люди, покупающиеся на эту гнусную демагогию…

И почти не находится людей, которые сказали бы, что человек, готовый посылать соотечественника на смерть во имя того, чтобы над Черноморским флотом развевался русский, а не украинский флаг, — демагог, циник, провокатор, недоумок — кто угодно, но уж никак не патриот.

И — наоборот — тот патриот, кто делает все возможное и невозможное, чтобы сберечь каждую российскую жизнь, каждое живое дыхание в России.

Но… Севастополь… Крейсер "Варяг"… Наши порты… "В какой стране мы живем?"

Мы живем в России, а на Севастополь, крейсер "Варяг", наши порты, базы и прочие прелести, на все наше недвижимое имущество есть переговоры, есть договоры, есть плата за аренду и постой. Так повелось в нормальном мире.

Границы провел Сталин! А мы еще когда договорились, что он один из тех, кто, вот именно, виноват…

И на этот вопрос есть ответ, простой и, мне кажется, неоспоримый. Все границы в мире странны, любая может быть оспорена. В мире — а не только у нас. Границы, как правило, результат войн. А какая уж логика, какой закон, какие исторические доводы на войне? Просто войны заканчиваются всегда одинаково: стороны договариваются, что все стоят, где стоят. Там и граница. Если же длятся доводы, множатся аргументы: "да нет, мы еще немножечко продвинемся", "а вы еще на пару миль отступите", — если длятся доводы, длятся и войны. В любой точке границы всегда могут сойтись два историка и размотать свои свитки. Спору не будет конца. Каждый историк позовет приверженцев своей точки зрения, достанут новые, новые свитки… Шестая часть суши — причудливо, нелогично, странно поделенное на части пространство. Мир на нем возможен при единственном условии: все стоят, где стоят. Любой вопрос о границах — напряжение. Любое предъявление свитков — конфликт. Территориальные притязания — война.

На вопрос "в какой стране мы живем" надо отвечать так: в нищей, разоренной, разворованной, пропившейся, отвыкшей работать России. На ноги ее поставить — труд колоссальный. Ввергнуть же ее в войну — тяжкое преступление перед Россией.

Я пишу эти заметки в дни, когда парламент России поднял вопрос о законности передачи Крыма Украине… Я с 13 января писала листовки, борясь за независимость России, в том числе и за права парламента России. Это моя листовка, за моей подписью 20 августа была расклеена по Москве, и ее читали у "Белого дома". Это я написала про "Белый дом" в той листовке: "Штаб Российской свободы". И это я говорю сегодня: если парламент поднял вопрос о законности передачи Крыма Украине, это достаточный повод, чтобы президентским указом этот парламент распустить. Я приветствовала бы такой указ и рукоплескала бы ему.

Мы живем в России — в огромной, неухоженной, поросшей лопухами стране. Мы ни к кому, никогда не имеем права предъявлять территориальные претензии. Потому что легко представима себе международная санитарная инспекция, которая проверит, как мы содержим собственную территорию, и скажет: да вы запакостили землю, дом человеческий, вы отравили ее, сделали бесплодной, вы сгубили моря, леса и реки. Вам не то что еще земли, у вас и эту-то надо отнять и отдать на излечение тем, кто способен ее всходить, тем, кто будет любить и лелеять.

Мы живем в России — стране, со всех сторон окруженной соседями, которых много лет утесняли и угнетали от нашего, русского имени. И мы должны теперь жить так, чтобы искупить перед соседями свои вины: а вольные они или невольные — это, как нынче принято говорить, наши проблемы.

Мы живем в усталой стране, которой надо отдохнуть от сознания, что она отвечает за кого-то еще, не только за себя. Мы живем в стране, потерявшей стыд, забывшей, что позорно быть пугалом, позорно, когда тебя боятся. Мы живем в стране, которой надо лечить душу…

Мы живем в прекрасной стране, в России, которая не разучилась любить свободу за долгие годы рабства. Мы выходим ее, сбережем, поставим на ноги — осторожно, настойчиво, неотступно будем лечить. И возродится…

КАК ЖИТЬ?

И этот вопрос, очень часто в последние недели звучащий, мне непонятен. Откуда взялся? Почему не звучал прежде? Что, пока жили во лжи, под оккупацией, были мировым пугалом, из года в год с кем-нибудь воевали, где-то лили свою и чужую кровь — знали, как жить. А теперь — не знаем…

Ну что же, если не знаем, надо пытаться ответить.