Детектив и политика. Выпуск №2 (1989)

Бурная жизнь Генриетты и сэра Френсиса продолжалась и после того, как Дизраели вышел из игры: сэр Френсис застал вскоре свою жену в постели с известным художником Даниэлем Маклизом в своем лондонском доме на Парк-Лейн. Скандал был большой и выплеснулся на первые страницы лондонских газет.

После шумной огласки в таких делах обычно следует развод. Однако сэр Френсис повел себя странно: учинив скандал, он не добивался развода. И Роуз объясняет почему. При рассмотрении дела о разводе неизбежно обнаружилось бы, что сам сэр Френсис отнюдь не святой: он жил с Кларой Болтон, женой доктора, дом которого тоже был на фешенебельной Парк-Лейн, причем доктор знал и дал свое согласие на эту связь. Могли всплыть имена Дизраели и Линдхерста. Все это причинило бы моральный ущерб прежде всего сэру Сайксу. Он помнил подобную историю своего отца, панически боялся судов и предпочел обойтись без развода.

Таковы были нравы в правящих кругах Англии в первой половине XIX века, да и позже. Дизраели вращался в этих кругах, делал с их помощью политическую карьеру и, естественно, жил и действовал в соответствии с принятыми там обычаями и моральными нормами. История с Генриеттой причинила существенный ущерб репутации Дизраели и сыграла отрицательную роль в его продвижении к вершинам власти. Интересно отметить, что историки заняли по этой проблеме различные позиции. В конце XIX века Монипенни писал многотомную официальную биографию Дизраели, но он лишь мимоходом коснулся истории с Генриеттой, причем сделал это так туманно, что читателю нельзя понять, что же произошло на самом деле. Автор ухитрился даже не упомянуть ее имени. Это было умышленное замалчивание неприятного эпизода в жизни видного политического деятеля. То, что это было сделано сознательно, сомнений быть не может. Во-первых, Монипенни, как автору официальной биографии, были открыты все необходимые архивы и, конечно, семейный архив Дизраели, содержавший наряду с прочим письма Генриетты и Клары Болтон. Во-вторых, во время написания им первого тома, в котором идет речь о 1833–1836 годах, были живы многие очевидцы, помнившие в подробностях роман Дизраели и Генриетты, и Монипенни не мог не знать досконально эту страницу из жизни своего героя.

Итак, умолчание было умышленным, и оно длилось удивительно долго, учитывая, что многие авторы занимались жизнеописанием Дизраели. Лишь в 1960 году американец Жермен впервые подробно рассказал эту историю, а затем почти одновременно с ним ее повторил англичанин Блэйк. Факт сам по себе незначительный, но он свидетельствует о том, что в разные времена в разных странах в исторических исследованиях были "белые пятна", являвшиеся продуктом субъективизма историков, то ли несознательного и добровольного, то ли практиковавшегося по требованию и под нажимом сильных мира сего и различных иных обстоятельств.

Дизраели интересовался преимущественно женщинами замужними и старше его по возрасту. Объяснять это только корыстными соображениями вряд ли было бы верно. Просто его натуре больше импонировали именно такие женщины. В начале 1833 года он присутствовал на вечере у своих близких друзей Булверов, где его представили одной из таких женщин "по ее особому пожеланию". Среди присутствовавших было очень много "дам, занимающих выдающееся положение", и госпожа Уиндхэм Левис, жена богатого владельца металлургических заводов, не привлекла внимания Дизраели. Но, будучи представленной ему по ее желанию, поначалу получила от Дизраели совсем не восторженную характеристику: хорошенькая маленькая женщина, склонная пофлиртовать, много болтающая. Дизраели ее заинтересовал, но встречного интереса не было, и поэтому первая беседа была весьма краткой и последствий не имела. Она сообщила своему новому знакомому, что ей "нравятся молчаливые, меланхолические мужчины", на что Дизраели ответил, что "не сомневается в этом". Эта встреча сама по себе не имела бы никакого значения, если бы не одно существенное обстоятельство: через несколько лет эта "трещотка", как ее назвал Дизраели, стала его женой.