Детектив и политика. Выпуск №2 (1989)

19 июня 1837 года скончался король, и юная Виктория была провозглашена королевой Англии. Линдхерст присутствовал на этой торжественной церемонии, его сопровождал Дизраели, но на саму церемонию допущен не был. Возвращаясь из Кенсингтонского дворца, Линдхерст ярко живописал процедуру, участником которой он только что был. Дизраели с завистью жадно внимал рассказу и все, что услышал, впоследствии высокопарно и торжественно изложил в одной из глав романа "Сибил".

Перемена царствования влекла за собой роспуск парламента и новые выборы. Дизраели шел на выборы уверенно, для этого он уже обладал достаточной известностью. Восемь избирательных округов предложили ему выдвижение. Он остановил свой выбор, с согласия "Карлтон клуба", на округе Мейдстон. От этого округа предстояло избрать двух депутатов. От консерваторов баллотировался также промышленник Уиндхэм Левис. Он и особенно его жена-"трещотка" с большой симпатией относились в последнее время к Дизраели. Как всегда тот испытывал денежные затруднения, и Левис одолжил ему необходимую сумму. Это семейство (а женщины по английской традиции играют важную пропагандистскую роль в избирательной кампании) оказало Дизраели мощную политическую, пропагандистскую и моральную поддержку. Мэри Энн интуитивно перила в звезду Дизраели. "Дизраели, — писала она брату, — через очень немного лет будет одним из величайших людей нашего времени. Его большие таланты, поддержанные его друзьями лордом Линдхерстом и лордом Чандосом и имеющие за собой мощное влияние Уиндхэма, способное сохранить Дизраели в парламенте, обеспечат его успех. Они называют его моим парламентским протеже".

И все-таки положение Дизраели было не из легких. Ему противостоял полковник Томпсон, выступавший с платформы вигов. Дизраели не смущало то, что он, в свое время позировавший как виг, теперь выступал как тори против кандидата вигов. Во имя репутации "принципиального" и "надежного" Дизраели пришлось изворачиваться. Он говорил избирателям: "Здесь я, джентльмены, занимаю то же самое место, провозглашаю ту же самую доктрину, поддерживаю те же самые институты, делаю все то же, что делал в Хай-Уикоме". По этому поводу его биограф О'Коннор писал сто лет назад: "Как же согласовать претензию Дизраели, что в области принципов он тот же, что был в Уикоме, если человек, против которого он сейчас выступает, придерживается как раз тех самых взглядов, которые Дизраели отстаивал в Уикоме". Не нужно ничего согласовывать и ничему удивляться. Таковы методы и правила английской политической игры, действующие столетиями, и Дизраели их придерживался.

Консерваторы вели на выборах, но Дизраели пришлось выслушать много неприятных вещей. Недавно получившие право голоса молодые избиратели кричали ему: "Шейлок!", "Старье!". Первое понятно, а вот второе допускает различные толкования: имелось ли в виду то, что он выступает с обветшавшими программными заявлениями, или это был намек на его возраст? Дизраели исполнилось к тому времени 33 года, тогда как обычно депутаты проходили в парламент в возрасте от 20 до 30 лет.

Было и еще одно неприятное обстоятельство во время выборов. Денежные дела Дизраели в этот момент были таковы, что его могли арестовать как несостоятельного должника прямо на предвыборном собрании. И поэтому Дизраели с величайшим облегчением узнал, что сотрудник местного шерифа был в числе его самых рьяных сторонников. К счастью, дело не дошло до ареста.

И все же это была долгожданная победа. Противник потерпел поражение. От Мейдстона в 1837 году были избраны в палату общин Левис и Дизраели, оба консерваторы. Пять лет боролся Дизраели за эту победу, потерпел на пути к ней четыре поражения, но в конце концов ум и воля восторжествовали.

Перед Дизраели открылось новое поле политической деятельности — парламентское.

4. Парламент и семья

Конец 1837 года для Дизраели был началом нового этапа в его политической жизни. Пройдя наконец в палату общин, он стал действовать уже на принципиально новой основе — в парламенте, как его депутат. Здесь действовали свои традиции, соблюдались определенные правила игры, но борьба была крайне ожесточенной. Боролись неустанно за право управлять делами страны, а точнее, за власть партии, отдельные партийные и межпартийные группировки и, прежде всего, конкретные деятели. В эту свалку и бросился сразу Бенджамин Дизраели. Цель его была та же, что и у всех или почти всех его коллег по палате общин.

По традиции депутат, впервые избранный в парламент, должен произнести особую первую речь, так называемую "maiden speech", которой он официально представляется палате. Для него это торжественный и весьма ответственный момент, а для членов палаты — повод для развлечения, иронии, любопытства. Часто такие речи не удаются молодым депутатам и являются для них пусть временной, но трагедией, а для их врагов, недоброжелателей и просто людей, кому оратор несимпатичен, — основанием для злорадного удовлетворения.