Детектив и политика. Выпуск 3, 1989

Бессонов. С Бухариным, Рыковым и Томским.

Вышинский. Обвиняемый Бухарин, можете подтвердить показания Бессонова?

Бухарин. Я подробно показал на предварительном следствии, что попытки контакта правых с зиновьевцами, а потом и с троцкистами были и раньше…

На просцениум выходит Радек.

Радек. Я, Радек Карл Бернгардович, враг народа, в прошлом член ЦК, начал революционную деятельность под руководством Розы Люксембург и Дзержинского в Польше. Оттуда отправился в Швейцарию, работал с Ильичем во время Циммервальдской и Кинтальской конференций. После Октября приехал в Питер, был направлен ЦК в Наркоминдел, затем отправился в Германию, на помощь Люксембург и Либкнехту, принял участие в проведении первого съезда Компартии Германии, был за это арестован и брошен в тюрьму. Затем вернулся в Москву, стал секретарем Коминтерна, вплоть до смерти Ильича был членом большевистского ЦК… До ареста и осуждения трудился в "Известиях" под руководством Бухарина… Фраза Николая Ивановича "попытки контакта правых с зиновьевцами и троцкистами были и раньше" есть его крик о помощи, ибо когда и если издадут документы ЦК, станет ясно, что по поручению Политбюро не Бухарин, а именно Сталин блокировался с Зиновьевым и Каменевым против Троцкого, потом предлагал Троцкому союз против Каменева и Зиновьева, а затем сблокировался с Бухариным — именно тогда его назвали "правым", так что Бухарин здесь говорит не о себе, о Сталине. Троцкий активно не жаловал Бухарина, прежде всего нападал на него, Бухарина, а не на Сталина. Видимо, вновь настала пора учить наш народ умению читать между строк… Со свободой слова было покончено в тридцатом году — раз и навсегда… Немало этому помог и я — начал славить Сталина, полагая, что надо продержаться до семнадцатого съезда — там мы его забаллотируем… Со Сталиным нельзя играть в дипломатию — только в маузер… слюнявый интеллигент, поделом мне… Вчитайтесь в каждое наше слово, во фразу, старайтесь понять нашу интонацию, — только тогда вам откроется тот ужас, который поглотил нас… Кстати, меня убили только в сорок первом — размозжили голову об стенку… Это было в Орловском каторжном изоляторе… После начала войны… Перед смертью я с ужасом думал: "Неужели наш параноик действительно верил в то, что Гитлер позволял работать на него еврею Радеку… Несчастный народ, попавший в руки ненормального человека"… До того как меня убили, я писал — по заданию Сталина — ряд брошюр, изданных под чужими именами… А ну, попробуйте, найдите-ка меня в библиотеках! Теперь ведь у вас перестали сажать за то, что человек проявляет интерес к старым книгам…

Вышинский. Бессонов, продолжайте объяснения…

Бессонов. Пятаков поставил передо мною задачу: организовать постоянную связь с Троцким. После нескольких разговоров с ним (это было в начале мая тридцать первого года) и по его совету я с рекомендательной запиской разыскал сына Троцкого — Седова и через него передал первое письмо Пятакова к Троцкому.

Вышинский. При каких обстоятельствах вы вручили это письмо?

Бессонов. Седов тогда стоял в центре внимания германской, я бы сказал, бульварной прессы, ибо перед этим с его сестрой — дочерью Троцкого — произошло одно происшествие, в результате которого много писали о самом Троцком, его детях…

На просцениуме — Лев Седов.

Лев Седов. Я, Лев Седов, сын Троцкого… С моей сестрой случилось не "происшествие"… Агенты Ягоды попросту повесили ее, стараясь имитировать самоубийство. Меня агенты Ежова убьют позже — отравят в парижской клинике "Монморанси"… Потом убьют отца — проломят голову альпенштоком… Мой друг детства Яша Джугашвили, когда мама укладывала нас спать на одном диване в кремлевской квартире, шептал: "Лева, ты не знаешь, какое это чудовище — мой отец! Он сумасшедший, Левка! Оставьте меня у себя! Попроси маму, Левушка, я боюсь, он бьет меня, он псих, псих, псих…"

На просцениум выходит профессор Бехтерев.

Бехтерев. Я, доктор Бехтерев, психиатр… Меня отравили на другой день после того, как я, осмотрев Сталина в его кремлевском кабинете, неосторожно сказал ассистентам, ждавшим меня в приемной у Поскребышева: "тяжелая паранойя". С тех пор Сталина наблюдали все врачи, кроме психиатра и невропатолога.

Вышинский. Продолжайте, Бессонов…

Бессонов. В конце мая тридцать первого года с рекомендательным письмом Пятакова я разыскал Седова и имел с ним короткий разговор. Затем я передал ему письмо Пятакова. И деньги, которые Пятаков передал для Троцкого.

Вышинский. Какие деньги?

Бессонов. Он дал мне две тысячи марок для Седова с целью организации переотправки писем…

На просцениуме — Шахт.