Детектив и политика. Выпуск №4 (1989)

— Нынешний рационализм — это мода, а не метод, и ему присуща вся поверхностность моды, — сухо изрек Скисс. Он пропустил мимо ушей ироническое замечание писателя. — В конце девятнадцатого века восторжествовало всеобщее убеждение, что в здании реальности в общем все открыто и теперь необходимо, закрыв ставни, составить только опись вещей. Звезды движутся по тем же расчетам, что и части парового двигателя, то же касается и атомов, и всего прочего, вплоть до образцового общества, построенного, как дворец из кубиков. В точных науках эти наивные оптимистические гипотезы давно похоронены, но в рационализме повседневного существования они продолжают процветать. Так называемый здравый смысл состоит в принципиальном игнорировании, замалчивании или высмеивании всего, что не соответствует традиционной концепции мира, "полностью объясненного" в девятнадцатом веке. А тем временем на каждом шагу можно столкнуться с явлениями, структуру которых не понимаешь и не поймешь без применения статистики. Например, чем объясняются прославленная "duplicitus casuum"[9] врачей, или поведение толпы, или циклические флуктуации смысла снов, или случаи, происходящие с вертящимися столиками?

— Ну хорошо. Ты прав, как обычно. Но как ты объяснишь эти происшествия на кладбищах? — мягко поинтересовался Блэк. — Послушав тебя, я понял, что вопрос о "столиках" для меня уже не проблема. Не могу, увы, сказать того же о твоих "воскресших".

Грегори пошевелился на стуле, настолько по душе были ему слова писателя. Он выжидательно смотрел на Скисса, который, утратив возбужденность, поглядывал теперь на них как бы приклеенной к губам улыбкой; углы его узких губ при этом опустились, как всегда, когда он собирался произнести нечто возвышенное; он выглядел одновременно и наивно беззащитным и торжествующим.

— Мак Кэтт недавно продемонстрировал мне электронный мозг, с которым можно объясняться посредством слов. Когда он включил устройство, то по мере нагревания ламп микрофон начал хрипеть, бормотать, ворчать, а потом изрекать бессвязные фразы. Это походило на то, когда слишком медленно крутится пластинка проигрывателя и слышны хрипы, из которых возникает речь или пение, но впечатление было более сильным, ибо машина просто бредила. К этому я был не подготовлен и помню это до сих пор. Такая побочная "жуть" часто затемняет образ. В данном случае морг, трупы представляют шокирующие аксессуары, которые…

— Итак, ты утверждаешь, что с помощью твоей формулы проблема уже решена? — неторопливо поинтересовался Блэк, устремив тяжелый взгляд на Скисса, который сделал энергичное протестующее движение головой.

— Я еще не закончил. Я проанализировал статистически-массовый костяк явления. Анализ отдельных случаев, выяснение процессов, вызывающих движения мертвых тел, требуют дальнейших исследований. Но такая единичная, выборочная трактовка проблемы — за пределами моей компетенции.

— Наконец я понял. Следовательно, по-твоему, тот факт, что множество покойников встает, уже объяснен; загадкой, однако, остается то, почему встает каждый взятый отдельно покойник?

Скисс плотно сжал рот, потом уголки его губ еще больше опустились. Он ответил спокойно, но эта мелкая гримаса означала пренебрежение:

— Существование двух уровней событий — это факт, которого насмешками не устранишь. В большом городе, скажем, каждые пять дней производится выстрел из огнестрельного оружия. Так утверждает статистика. Но, когда сидишь возле окна и пуля разбивает стекло над головой, ты не можешь рассуждать следующим образом: "Выстрел уже прозвучал, следующий будет произведен не ранее, чем через пять дней, поэтому я могу чувствовать себя в безопасности". Ты сообразишь, что напротив появился некто вооруженный, возможно какой-то сумасшедший, и лучше спрятаться под столом. Вот вам наглядная разница между статистически-массовым прогнозом и единичным случаем, только частично от него зависящим.

— Ну а вы как реагируете на такого рода dictum[10]? — спросил Блэк, переводя взгляд на Грегори.

— Ищу преступника, — спокойно ответил тот.

— Ах вот как? Разумеется… разумеется, как специалист по "отдельным случаям". Следовательно, вы не верите в вирус?

— Да нет, верю. Это вирус особого рода. К счастью, у него много особых примет. Он, например, любит темноту и пустоши, поэтому появляется только ночью, в глухих местах. Полисменов боится как огня, видимо, они обладают особым иммунитетом. Зато он обожает падаль, преимущественно дохлых кошек. Кроме того, у него есть литературные интересы, хотя они ограничиваются чтением метеорологических прогнозов.

Стоило видеть, с каким возрастающим весельем писатель слушал Грегори. Его лицо преобразилось, оживилось, когда он начал быстро говорить: