Дети аквамарина

Она зашла в супермаркет, взяла баночку йогурта. Потом подошла к камерам хранения, открыла ячейку. Там оказалась обычная хозяйственная сумка. Опуская в неё покупку, Дана заглянула внутрь. На дне сумки лежал медицинский контейнер-холодильник.

Следующим днём была пятница. Димитру Шербан обожал пятницы. Наконец-то заканчивается очередная неделя монотонной и одновременно требующей ежеминутной сосредоточенности работы, обрыдлой за девять лет. До понедельника можно забыть о ферментерах, питательных средах, посевном материале и прочей мерзости. А для начала, чтобы как следует прочистить мозги, он напьётся. Бутылка скотча уже ждёт своего часа, и плевать, из каких водорослей гонят спирт и какими добавками его закрашивают и ароматизируют!

Дойти до лаборатории Димитру не успел. Едва миновал проходную завода, как ожил смарт на руке. Короткое текстовое сообщение: «Д. Шербану явиться к начальнику отдела кадров. Срочно». Димитру удивлённо хмыкнул, — что ещё приключилось? Опозданий, тем более прогулов, за ним не числилось. Но если начальство вызывает, нужно идти. Это тебе не капризная подружка, не станешь перезванивать и требовать разъяснений.

В кабинете начальника отдела кадров его ждал незнакомец. Бритоголовый крепыш в чёрных брюках на подтяжках и белой рубашке с расстёгнутым воротом смерил технолога взглядом.

— Здравствуй, Шербан. Ну, рассказывай, зачем твоей подружке Дане Ламбер понадобилась наша вакцина.

Незнакомец улыбнулся. Улыбка у него была такой, что Димитру стало очень холодно.

Шесть

Во все времена находятся люди, помешанные на своём увлечении. Жан-Паскаль Лашапель по прозвищу Паганель увлекался поисками затонувших кораблей. Искателем кладов как таковых он не был, Паганелю было безразлично, что обнаружится на дне среди обломков: утерянные сокровища или глиняные черепки. Его манило иное: прикосновение к ушедшим цивилизациям, к тайнам, навсегда погребённым в прошлом, к... Он и сам не мог чётко и внятно объяснить свою страсть, но разве это важно?

Паганель отдавал увлечению все свои сбережения и большую часть времени. При этом ни историком, ни профессиональным аквалангистом он не был. Он вообще умудрился не получить специальности. Зато он сумел превратить увлечение в маленький бизнес — прогулочный катамаран. Большинство жителей купола страдало врождённой или приобретённой агорафобией. Но во всяком правиле есть исключения. Некоторые мечтали об открытом небе и солнце над головой, и далеко не все из них смогли подобрать работу, обеспечивающую регулярные вылазки во внешний мир. В почти миллионном Карфагене таких набиралось достаточно, чтобы держать катамаран Паганеля на плаву, — в прямом и переносном смысле. Одно- или двухдневная морская прогулка утоляла ностальгию горожан по утраченному «большому миру». И пока они лежали в шезлонгах под продуваемым ветром навесом, рыбачили, разглядывали в подзорные трубы далёкие берега, Паганель сидел за экраном сонара, прощупывал дно ультразвуком. Как только замечал что-то обнадёживающее, объявлял стоянку, надевал акваланг и отправлялся на дно. Время от времени кто-то из пассажиров брался составить ему компанию. Но случалось такое редко, жителей подводного города дайвинг не прельщал.

Нико узнал о Паганеле, когда пришёл в управление молодым помощником инспектора. Человек, большую часть жизни проводящий снаружи, при этом полноправный горожанин, не мог не попасть в поле зрения полиции. Перед законом Паганель был чист, малейшее подозрение означало потерю лицензии. Он тщательно дезинфицировал катамаран после каждой экскурсии, выполнял все предписания санитарного контроля, ни под каким предлогом не приближался к другим суднам и держался от побережья минимум за километр. Тем не менее куратор от полиции за Паганелем числился. Три года эту обязанность исполнял инспектор Томич. Затем Нико перевели в отдел особо тяжких, но необычного чудака он не забыл. И когда женился, устроил для супруги свадебное путешествие. Это было незабываемо! Пять великолепных майских дней круиза. Солнце, напоённый ароматами моря воздух и никакого костюма биологической защиты! Словно катамаран — это машина времени, забросившая их куда-то к рубежу тысячелетий, в счастливые дни, когда Часы Судного Дня ещё не пробили полночь.

Привыкнуть к уязвимости пассажиров катамарана для Даны было нелегко. В первый вечер круиза, когда они ужинали на палубе, любуясь закатом, девушка, не удержавшись, полюбопытствовала, что их капитан думает о резистентных бактериях и быстромутирующих вирусах. А также об общеизвестной корреляции продолжительности жизни с временем пребывания вне купола без средств биологической защиты. Паганель улыбнулся, аппетитно похрустел сэндвичем и заявил:

— Все мы умрём рано или поздно. Скорее рано. Человечество обречено, просто не имеет сил признаться себе в этом. Так не мудрее ли поступает живущий в своё удовольствие, чем те, кто прячут головы в песок? Пардон, не в песок. Под купол.