Читаем Дети Арктиды. Северные истоки Руси полностью

Нельзя пройти мимо еще одной «дьявольской мелочи» языка, загадочной буквы «ф». Если индоевропейцы «потеряли» «р», то славяне со своей стороны почему-то не нашли «ф». Лингвисты знают, что она появилась в индоевропейских языках совсем недавно, это самая молодая буква, а точнее будет сказать, что это приобретение самых молодых индоевропейских языков. Ее не знали ни славянский, ни литовский, ни санскрит, наиболее близкие к архаическому ядру праязыка Севера. Но мы достаточно точно знаем, где и когда она появилась – у древних иранцев. Если Веды и ранние тексты Авесты ее еще не знали, то уже после полного разрыва индоиранских связей и формирования древнеиранского этноса она занимает важное, даже ключевое место, в конечном итоге превращая язык Заратустры в «фарси». Все последующие появляющиеся индоевропейские языки, греческий, латинский, германские уже «ф» ундаментально стоят на «ф». Даже в современном русском словаре закладка на букву «ф» самая тонкая, и можно легко показать, что все слова с этой буквой заимствованные. Точно известно, что она появилась на Руси во время христианизации вместе с византийским влиянием, когда все первоисточники переводились с греческого, да и все книжники, грамотеи и новые пастыри были греками. В кириллице ее обозначили как «фърт», или глагол «фърети», разумеется, также заимствованные из греческого, со значением «оплодотворять». Видимо настолько была чужда эта буква русскому слуху и духу, что само значение позже перешло в вульгарное «пороть, порево, порнуха». И настолько тяжело давалось это «фырканье», что он заменял «ф» на «хв», и настолько же неприятно, что появилось, возможно, единственное незаимствованное, с «ф» – «тьфу», «фу!». Впрочем, «фыркать» это тоже именно русское, но что же по сути оно означало? Фыркают лошади, и, возвращаясь к истокам загадочной буквы, индоиранцы тем и отличились от индоариев, что сели на лошадь. Именно тогда, во время победного взлета «ф», Заратустра пытался остановить падение древних иранцев, проклиная кочевников и призывая к тому, что единственно достойно ария – к земледелию. Но иранцы, как и все индоевропейцы, предали завет, оторвались от земли и вскочили на лошадь.

С этой буквой связан еще один ираногерманский феномен, числительное «четыре». Во всех языках северной расы порядковые числительные имеют общую этимологию, как и полагается для ключевых, первичных понятий, но – за исключением четверки. В «старых», архаических языках, славянском, санскрите, литовском, ничего не изменилось, «четыре» = «чатур» = «keturi», но в «новых» языках, с новой буквой «ф», уже – «four, fer, vier». Очевидно, что сама буква

 в латинице есть символические четыре конца (или ноги). Источник и смысл новых «four, fer, vier» можно найти в новом чисто индогерманском алфавите, рунах футарка, которые имеют уже мало общего с графикой санскри та или со славянской азбукой. Руна

 «Feoh», дающая новый звук «ф», имеет главное значение «домашний скот» и второе – «богатство», она в буквальном виде перешла в поздние германские языки со своим буквальным значением, «vieh» (нем.) – «скот», «faer» (швед.) – «баран», «pferd»(нем.) – конь. Идея новой руны вполне прозрачна, это идиограмма конской головы, в таком же виде она в заглавной латинской букве «F», а прописная

 сильно напоминает всадника на коне. Значение новой «скотной» буквы и аксиома «богатство» = «скот [32] » подчеркивается ее местом, это первая руна первого этта [33] . Место славянской «Азъ», так что в плане Традиции еще раз подтверждается, что «f» и «скот» это «Я» индогерманца.

Нельзя не заметить, что сама руна

 есть лишь слегка видоизмененная руна 

 – «As» («Азъ»), которая имеет ни много, ни мало, традиционное значение «Бог». Метаморфоза четверки и появление новой буквы, той, что «фыркает» и имеет «четыре ноги», – это не простая грамматическая деталь, это великая веха в истории, точнее, в распаде северной расы, маркер окончательного формирования индоевропейства, белой расы скотоводческой Традиции.

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Славная Русь

Похожие книги

100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное