Дети Бемби

— Если даже он убивает только маленьких зверюшек и птиц, — заговорила Гурри, — то ведь это наши друзья!

— Правильно, дочка, мне горько, как и тебе! И все-таки надо терпеть.

— Может быть Он преследует наших «сторожей»? — предположил Гено.

— Нет, мой сын, — хорек-то не «сторож». И куница тоже.

— И куницу Он убил? — спросила Гурри.

— Хорек готов, — сообщил Бэмби, — а куница смогла улизнуть, по крайней мере, я так думаю.

Бэмби и его дети разговаривали друг о другом, как взрослые, однако, Гено и Гурри обращались к нему с уважением и любовью, а Бэмби поощрял своих детей тем, что разговаривал с ними на равных, как к чему-то само собой разумеющемуся. Только Фалина с ее безропотной преданностью не могла должным образом одобрить доверительный разговор детей и Бэмби. Нелло и Мембо молчали и своего мнения не высказывали.

— Что ты думаешь об этом, Нелло? — повернулся к нему Бэмби.

— То же самое, что Гено и Гурри, — прошептал Нелло, а Мембо в ответ на вопросительный взгляд Бэмби выдавил из себя, — точно т-так же!

Бэмби, который снова внезапно исчез, разобрался в настоящей причине стрельбы. Егерь учил охотиться совсем молодого человека. Он выдал ему винтовку с магазином и разрешил убивать мелких хищников, небольших птиц, таких как сороки, и белочек. Сначала егерь его сопровождал и давал советы, потом оставил одного, чтобы тот выучил урок. Но от чрезмерного рвения начинающий охотник стрелял во все, что ему было разрешено и попадалось на глаза. Он еще не умел метко стрелять, торопился и поэтому часто попадал не туда, куда целился, отчего «подранки» очень мучились.

Точно так же, как везет каждому новичку за игорным столом, определенная удача способствует начинающему охотнику во время первой охоты. Молодой человек убил хорька, который остался лежать на открытом клочке земли. Полностью добиться такого же успеха с куницей торопыге не удалось. Все же он ее выследил, что летом было редкой удачей. Когда утром куница пробиралась по верхушкам деревьев, молодой человек, заметив ее, сразу выстрелил. В эту минуту он точно не знал, что это за зверь там, его почти не было видно. Густая листва защищала куницу, так что она получила лишь несколько дробинок в пах и быстро убежала. Поэтому молодой охотник решил, что промахнулся и пошел дальше, не поинтересовавшись своей жертвой. Однако ране ной кунице скоро стало совсем плохо. У нее не было сил спуститься вниз, найти привычное убежище. Ужасные боли пронзили ее тело, она скрючилась и осталась на верхушке дерева, вплотную прижавшись к стволу. У нее кружилась голова, мутная, пелена застилала глаза. Она находилась некоторое время в забытьи, потом началась лихорадка. Куница была обречена на медленную смерть. Тем временем фазаны, белочки и все птицы дрожали от страха перед ней. Примерно через два дня она скалилась с дереза, на котором уже не могла удержаться, и только напрасно цеплялась за него. Она лежала, подергиваясь, в траве, потом умерла, и там ее нашел егерь.

— Это хорошо, что она мертвая, — сказал он. — Только ее летний мех не имеет никакой цены. Да, до зимы она стоила бы жизни еще не одному замечательному фазану.

Перри ломала свою маленькую, красивую головку, куда подевался жестокий враг.

— Куницы нигде не видно и не слышно. И никого она не убила.

— Может быть, ее убила огненная рука? — высказалась Гурри.

— Подожду еще немного, — решила Перри, — если ничего не случится, значит наверняка Он ее прикончил. Тогда я снова почувствую себя свободной и смогу радоваться.

— Значит, Он снова — спаситель, — усмехнулась Гурри.

— О! — воскликнула Перри, — если бы Он оставил меня в покое, я бы опять стояла за Него горой!

Выстрелы прекратились. Егерь запретил своему ученику охоту на тяге, потому что не следовало настораживать ланей, прежде чем начнется отстрел. В лесу воцарилась умиротворенная тишина. Но это было затишье перед бурей. К сожалению, короткое.

Шелестел камыш, длинные стебли раскачивались так сильно, что их верхушки стукались друг о друга. На сырой земле происходило сражение. Для старой утки это был бой не на жизнь, а на смерть. Она била крыльями, которые совсем недавно поднимали ее в воздух, а теперь лишь бессильно трепыхались. До этого она могла на своих лапах, пусть даже переваливаясь с боку на бок, весело гулять, гордо рулить по речной глади; теперь все было позади и крепкие короткое ноги годились разве только для того, чтобы беспомощно барахтаться. Месть лиса была ужасной: его острые зубы, прокусив глубокую дыру в горле утки, разгрызли бедняге затылок. Утка со стоном истекала кровью. Потом лис спокойно позавтракал.